Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 128 – Артур Конан Дойл

«А они в ответ надо мной посмеются. Нет уж, уволь».

«Разреши тогда, я сам это сделаю?»

«Нет, я тебе запрещаю. Не хочу поднимать суматоху из-за такой ерунды».

Спорить было бесполезно, отец был большой упрямец. Меня, однако, тяготили мрачные предчувствия.

Через три дня после получения письма отец вышел из дома, чтобы навестить своего старого друга, майора Фрибоди, который командует одним из фортов на холме Портсдаун. Я радовался, что он уезжает; мне казалось, чем дальше от дома, тем безопасней. Но я ошибался. На второй день я получил телеграмму от майора: он умолял меня приехать как можно скорее. Отец свалился в один из глубоких меловых карьеров, какими изобиловали окрестности, и теперь лежал без сознания, с разбитой головой. Я помчался туда, но отец, не приходя в сознание, умер. Он, похоже, возвращался в сумерках из Фэрема, по незнакомой местности, карьер не был огорожен, и потому жюри без колебаний вынесло вердикт «смерть от несчастного случая». Я дотошно проверил все факты, касающиеся его гибели, но не нашел ничего, что подтверждало бы версию убийства. Следы насилия или ограбления отсутствовали, отпечатков ног поблизости не нашлось, никто не сообщал, что видел на дорогах чужаков. И все же, сами понимаете, я не успокоился, а напротив, был почти уверен, что отец стал жертвой какого-то подлого заговора.

Вот при таких зловещих обстоятельствах я вступил в права наследства. Вы спросите, почему я от него не избавился? Отвечаю: я был убежден, что наши несчастья связаны с каким-то случаем из дядиной жизни и, переехав в другой дом, я не избавлю себя от опасности.

Мой несчастный отец погиб в январе восемьдесят пятого, с тех пор минуло два года и восемь месяцев. Все это время я благополучно жил в Хоршеме и начал уже надеяться, что проклятие моей семьи снято и следующего поколения не коснется. Однако я слишком рано успокоился: удар обрушился на меня вчера вечером, причем точно так же, как на отца.

Молодой человек вынул из жилета смятый конверт и вытряхнул на стол пять сухих апельсиновых зернышек.

– Вот он, этот конверт, – продолжал посетитель. – Проштемпелеван на востоке Лондона. Внутри та же надпись, что в последнем письме к моему отцу: «К. К. К.» и «Положите бумаги на солнечные часы».

– И что вы предприняли? – спросил Холмс.

– Ничего.

– Ничего?

– Говоря по правде, – тут посетитель уткнул лицо в свои изящные белые ладони, – я чувствую себя совершенно беспомощным. Будто несчастный кролик перед змеей. Мне кажется, я во власти неодолимой, безжалостной силы и никакая предосторожность от нее не спасет.

– Ну что же вы! – вскричал Шерлок Холмс. – Действуйте, если вам дорога жизнь. Вас не спасет ничто, кроме энергичных усилий. На отчаяние нет времени.

– Я побывал в полиции.

– Ну и?

– Там ухмылялись, слушая мой рассказ. Инспектор явно отнес письма к разряду розыгрышей, а смерть моих родных объяснил, как и жюри, случайностью, никак не связанной с угрозами.

Холмс потряс сцепленными ладонями:

– Невероятная тупость!

– Правда, они отрядили полисмена, чтобы охранять меня дома.

– Он приехал с вами?

– Нет. Ему велено оставаться в доме.

Холмс повторил свой жест отчаяния:

– Почему вы явились ко мне, а главное – почему не явились сразу?

– Я не знал. Я только сегодня поделился своими бедами с майором Прендергастом и получил совет обратиться к вам.