Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 169 – Артур Конан Дойл

Нам представилось необычайное зрелище. На столе стоял потайной фонарь с наполовину отодвинутой шторкой, яркий луч света падал на железный сейф, дверца которого была приоткрыта. У стола на деревянном стуле сидел доктор Гримсби Ройлотт, одетый в длинный серый халат, из-под которого выглядывали голые лодыжки и красные турецкие шлепанцы. На коленях лежал арапник с короткой рукояткой, который сегодня уже попадался нам на глаза. Подбородок доктора Ройлотта был задран, жуткие остекленевшие глаза неотрывно смотрели в угол потолка. Лоб опоясывала необычная лента – желтая, в коричневатых пятнах, словно бы туго завязанная вокруг головы. Когда мы вошли, он не издал ни звука и не пошевелился.

– Лента! Пестрая лента! – шепнул Холмс.

Я шагнул вперед. В то же мгновение странная головная повязка задвигалась и из шевелюры доктора выглянули приплюснутая ромбовидная голова и раздувшаяся шея омерзительной змеи.

– Болотная гадюка! – воскликнул Холмс. – Самая опасная змея в Индии. После укуса он прожил не дольше десяти секунд. Поистине, насилие обращается на самое себя; не рой другому яму – сам в нее попадешь. Вернем-ка эту тварь в ее логово, отвезем мисс Стоунер в какое-нибудь временное убежище и сообщим обо всем полиции графства.

Он проворно подобрал арапник с коленей мертвеца, набросил петлю на шею рептилии, стянул змею с ее страшного насеста, донес на вытянутой руке до железного сейфа, швырнул туда и закрыл дверцу.

Такова истинная история смерти доктора Гримсби Ройлотта из Сток-Морана. Не стоит дополнять мой и без того затянувшийся отчет подробностями о том, как мы сообщили печальную новость испуганной девушке; как проводили ее утренним поездом в Харроу, где поручили заботам добросердечной тетки; как неторопливое официальное расследование пришло к выводу, что доктор пал жертвой неосторожного обращения с опасным обитателем домашнего зверинца. То немногое, чего я об этом деле еще не знал, Шерлок Холмс сообщил мне на следующий день, когда мы возвращались домой.

– Я пришел к совершенно неправильному заключению, дорогой Ватсон, – сказал он, – и это показывает, как опасно основываться на недостаточных данных. Присутствие цыганского табора, слово «лента», произнесенное несчастной девушкой, которая пыталась объяснить, что уловил при свете спички ее беглый взгляд, – всего этого хватило, чтобы я устремился по ложному следу. Но – и в том состоит моя единственная заслуга – я мгновенно изменил мнение, когда убедился, что злоумышленник, кто бы он ни был, не мог проникнуть ни через дверь, ни через окно. Как я уже вам говорил, мое внимание тут же привлекли вентиляционное отверстие и веревка над постелью. Оказалось, звонок фальшивый, а кровать намертво приделана к полу, и я сразу заподозрил: веревка служит мостиком, по ней можно, проникнув в отверстие, спуститься на постель. Я тотчас же подумал о змее, вспомнил про индийский зверинец доктора и понял, что на этот раз, скорее всего, не ошибаюсь. Идея использовать яд, который невозможно обнаружить в лаборатории, как раз из тех, какие могут прийти в голову умному и безжалостному человеку, набравшемуся знаний на Востоке. Подобная отрава действует стремительно – с точки зрения преступника, это еще одно преимущество. Редкий коронер обладает таким острым зрением, чтобы разглядеть две крохотные темные точки в месте, где кожу пронзили ядовитые зубы змеи. Потом я подумал о свисте. Конечно же, змею следовало вернуть обратно до утра, чтобы ее не обнаружила будущая жертва. Доктор, вероятно, приучил змею приползать на свист, а в качестве приманки использовал молоко. В наиболее подходящий, по его разумению, час он запускал рептилию в отверстие, зная точно, что она проберется по веревке в постель. Укусит ли она спящую, было неизвестно; одну ночь, две, целую неделю жертве могло везти, но рано или поздно ее ждала неотвратимая гибель.