Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 84 – Артур Конан Дойл

Потом я прогулялся по улице и, разумеется, в переулке, куда выходит садовая стена, обнаружил конюшню. Я помог конюху чистить лошадей и получил за это два пенса, стакан портера с элем, две понюшки шега и все необходимые сведения о мисс Адлер, а равно и о полудюжине других соседей, к которым я не испытываю ни малейшего интереса, однако должен был выслушать их жизнеописания.

– И что насчет Ирэн Адлер?

– Она вскружила голову всем мужчинам в окрестностях. Мир не рождал второй подобной раскрасавицы. Таково общее мнение серпентайнских конюшен. Живет уединенно, поет в концертах, ежедневно в пять выезжает в экипаже, ровно в семь возвращается и обедает. В другое время обычно сидит дома, выходит только в дни концертов. Мужчина ее навещает только один, зато часто. Темноволосый, красивый, одет франтом, является каждый день, нередко и по два раза. Это мистер Годфри Нортон из Иннер-Темпла. Оцените, как это полезно – войти в доверие к кэбменам. Они десяток раз доставляли Нортона домой от серпентайнских конюшен и знают о нем все. Выслушав их до конца, я снова принялся ходить туда-сюда мимо Брайони-Лодж и обдумывать план кампании.

Годфри Нортон, похоже, играет в нашем деле немалую роль. Он адвокат – это звучит угрожающе. Что их связывает, какова причина его постоянных визитов? Кто она ему: клиентка, друг, возлюбленная? Если первое, она, вполне вероятно, отдала фотографию ему на хранение. Если последнее – вряд ли. От ответа на этот вопрос зависит, продолжать ли мне розыски в Брайони-Лодж или заняться квартирой этого джентльмена в Темпле. Предмет очень деликатный, и поле исследований придется расширить. Боюсь, я утомил вас подробностями, но, чтобы понять ситуацию, вы должны знать о мелких затруднениях, с которыми я сталкиваюсь.

– Ловлю каждое ваше слово.

– Пока я обдумывал положение, к Брайони-Лодж подкатил хэнсом и оттуда соскочил джентльмен. Очень красивый, темноволосый, с орлиным профилем, с усами – очевидно, тот самый, кого мне описывали. Он явно торопился, крикнул кэбмену, чтобы тот подождал, и по-свойски проскочил мимо открывшей дверь служанки.

В доме адвокат оставался около получаса, и временами я видел через окна гостиной, как он расхаживает из угла в угол, ведет взволнованные речи и размахивает руками. Хозяйки мне видно не было. Наконец гость появился в дверях, взбудораженный еще больше прежнего. Садясь в кэб, он вытащил из кармана золотые часы и внимательно изучил циферблат. «Гони во всю мочь, – крикнул он, – сперва к „Гроссу и Хэнки“ на Риджент-стрит, а потом к церкви Святой Моники на Эджвер-роуд. Плачу полгинеи, если обернешься за двадцать минут!»

Экипаж понесся прочь; я гадал, стоит ли за ним последовать, и тут в переулке показалось аккуратное маленькое ландо. Пальто у кучера полурасстегнуто, галстук сбился набок, ремни сбруи торчат из пряжек. Ландо еще не успело подъехать, как Ирэн Адлер выбежала из передней двери и вспрыгнула на сиденье. Я видел ее мельком, но она и вправду красавица – за такие лица мужчины готовы отдать жизнь.

«В церковь Святой Моники, Джон, – воскликнула она, – и полсоверена, если домчишь за двадцать минут!»

Такой случай нельзя упускать, Ватсон. Я прикидывал, бежать ли мне следом или примоститься на ландо сзади, и тут на улице показался кэб. Кучер дважды смерил взглядом мою жалкую фигуру, но отказать не успел – я заскочил внутрь. «В церковь Святой Моники, – сказал я, – и полсоверена, если домчишь за двадцать минут». До полудня оставалось двадцать пять минут, о какой затее идет речь – гадать не приходилось.