Онлайн книга «Окно Иуды»
|
– Картины, сэр? Конечно, много картин. – Они висят вплотную к стенам? – Нет, они подвешены на гвоздях. – Однако, – сказал прокурор, посматривая на женскую часть присяжных, – на задниках картин почти нет пыли, не так ли? – Должен сказать, ее там очень мало. – Спасибо. Поговорим о «единственной причине», по которой сломалось перо, – продолжал сэр Уолтер звучным, вежливо-насмешливым тоном. – Полагаю, что, занимаясь этим делом, вы навели справки о принципах стрельбы из лука? – Да. – Правильно ли я понимаю, что ведущее перо – в нашем случае сломалось именно оно – изнашивается быстрее остальных перьев? Оно указывает, в каком месте необходимо поставить стрелу, а значит, его чаще трогают, оно портится или повреждается от руки и тетивы. – Так и есть. Их часто приходится менять. – Разве так уж невозможно, что во время драки между мужчинами, когда один из них сражался за свою жизнь, ведущее перо сломалось? – Думаю, это вполне вероятно. Хотя должен признать… – У меня все, – грубо перебил его сэр Уолтер и выдержал драматическую паузу, пока свидетель покидал свое место. Затем повернулся к судье. – Ваша честь, это был последний свидетель со стороны обвинения. Худшее осталось позади. Несмотря на повторный допрос сэра Уолтера Шторма, положение обвиняемого явно улучшилось; основным настроением, царившим в зале суда, было удивление. А оно, как известно, есть начало всякого разумного сомнения. Прикрывшись ладошкой, Эвелин возбужденно зашептала: – Кен, Г. М. провернет это дело! Я просто уверена! Повторный допрос был слабым. Вопросы звучали неплохо, но в целом – очень слабо; прокурору не стоило говорить о пыли на задниках картин. Разумеется, там всегда есть пыль – выше крыши. Я смотрела на присяжных женщин и знала, о чем они думают. Такой небольшой предмет, как стрела, был бы весь в пыли, если б не крепился плотно к стене. Теперь они уже ни в чем не уверены, чувствуешь? – Ш-ш-ш! Тихо! Судья посматривал на часы, пока звучал громкий голос одного из секретарей: – Господа присяжные заседатели, когда обвиняемый стоял перед мировым судьей, его спросили, что он может сказать в ответ на предъявляемые ему обвинения; ему также сообщили, что у него есть право не говорить ничего, однако все, что он скажет, будет записано и использовано в суде в качестве улики. Обвиняемый сказал: «Я не признаю себя виновным, и мне рекомендуют воздержаться от защиты. Из-за этих обвинений я потерял все, что мне было дорого в этой жизни. Поэтому делайте что хотите. Однако же я невиновен. Это все, что я могу сказать». – Если сэр Генри не возражает, – бодро проговорил судья, – мы отложим заседание до завтра. Толкаясь и шаркая ногами, все поднялись одновременно с судьей. – Всем лицам, имеющим еще что-либо сообщить Верховному уголовному суду его величества… – (Дождь равномерно стучал по стеклянной крыше; наступил тот вечерний час, когда утомленные люди обычно размышляют о стаканчике крепкого коктейля.) —…Следует удалиться и вернуться завтра в десять часов тридцать минут, чтобы принять участие. – Боже, храни короля и Верховный суд его величества. Судья развернулся и поспешно двинулся вдоль кресел косолапой походкой. Публика первого зала заседаний распалась на отдельных людей, которые, надев свои шляпы, спешили по домам. Раздался громкий зевок, а потом чей-то голос отчетливо произнес: |