Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 89 – Энтони Бучер

— Она знает нет имя. Она видела его, когда она идёт этим домом. Она ведёт странный торг, моя pah-rree-shonn-airr. Понятно? Я учу.

В детской гордости, с которой он выговаривал новое для него слово, была трогательная простота.

— Мне пожалуйста не то, что она делает. Я говорю ей так, и она клянётся не больше делать это. Но теперь она лежит в болях смерти. Она помнит, что должна сказать от этого человека, но она знает нет имя. Вы помогаете наверное?

— Как он выглядит, этот ваш человек?

— Он высокое, чистое лицо.

Я предположил, что он имеет в виду «чисто выбритый».

— Темный волос, чёрный почти. Худой. Он улыбается так много.

Я поймал взгляд миссис Хадсон.

— Тот Ридгли, — сказала она. — Это его описание. Особенно улыбается так много.

Священник смотрел на меня недвижным, жалобным взором.

— Вы приходите?

— Вы хотите, чтобы я пошёл к той женщине?

Он кивнул.

— Radi boga, вы приходите и позволите ей говорить, что она нужно.

Я заметил, как в глаза миссис Хадсон блеснуло действенное милосердие.

— У неё есть врач?

— Нет, gospozha.

— Но вы говорите, она умирает. Она должна иметь там кого-то присмотреть за ней.

— Она знает трав. Она говорит, она может заботиться для себя без врача. Она не будет иметь его.

— У неё даже нет другой женщины позаботиться о ней?

— Никто, gospozha.

— Это абсурд. Подумать только, женщина умирает, и о ней некому позаботиться, кроме старика, даже если вы священник.

Ловкими движениями она развязывала малиновый фартук.

— Я иду с вами, — решительно проговорила она. — Вы готовы, мистер Эванс?

Должен с неохотой сознаться, что не изобретал изощрённых уловок, чтобы увильнуть от полиции. Хотя я восхищён небольшой комедией, с помощью которой доктор Боттомли и капитан Эгер ускользнули от сержанта Хинкля, должен скромно заявить, что это не что иное, как розыгрыши (и далеко не все из них — плоды изобретательности Ларри Гаргана), которые достопочтенный Дерринг Дрю часто разыгрывал со своим старинным другом-врагом, сержантом-инспектором Пипскиком. Но вместо того, чтобы повторить мастерство Дерринга, я просто последовал, самым прозаическим из всех возможных способов, за миссис Хадсон и Авессаломом к чёрному ходу и далее на улицу, в автомобиль священника.

Прошу вас, не смотрите так мрачно, лейтенант. Судя по вашему выражению лица, страшные топоры уже точатся на крепкую шею сержанта Хинкля. Но, вероятно, именно в тот момент Отто Федерхут показывало ему некую переломленную надвое трость и некоего хилу-монстра, раздавленного в месиво. Неудивительно, что его внимание отвлеклось от кухонной двери, которую, в конце концов, он считал надёжно охраняемой миссис Хадсон.

Я почти ничего не знаю об автомобилях. Для меня это странные и отвратительные монстры, которые порой, находясь в собственности друзей, могут быть полезными средствами передвижения; более близкого знакомства с ними я избегаю. Для меня нет особой разницы между «Паккардом» 1939 года и «Фордом» 1929 года. Но даже я мог видеть, что машина священника — необыкновенный музейный экспонат. Любой, увидев её припаркованной на голливудской улице, первым делом подумал бы: «А, так они тут снимают исторический фильм!» Я не могу описать особенностей её внутреннего механизма или изобразить исходившие из него звуки; но дам вам некоторое представление о древности этой машины, сказав, что она имела хриплый рожок, приводившийся в действие сдавливанием шарика-ручки. Вид этой машины перенёс меня столь далеко в прошлое, что мне захотелось спросить миссис Хадсон, не взяла ли она защитную вуаль.