Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 91 – Энтони Бучер

Итак, вот история, которую мы услышали от русской старухи в тёмной мансарде, в то время как живой, странно сложенный святой удерживал в руке церковь и созерцал нас.

Анна Треповна (даже под чарами этого тёмного гаррика имя порадовало меня; вы помните, что ещё одно из нерассказанных дел, хранимых Ватсоном в подвалах «Кокса и К^о», повествует о «вызове Холмса в Одессу по делу об убийстве Трепова», и, полагаю, женщина из семьи Треповых должна именоваться Треповна), так вот, Анна Треповна приехала из Нью-Йорка, где долгое время практиковала любопытное искусство травницы. Мать её была повивальной бабкой, лекаршей на все руки и знахаркой в маленькой деревушке на Кавказе, и Анну с самого раннего детства обучали секретам материнского мастерства.

Большая часть её товаров была безобидной и даже полезной: травяные чаи для лечения или предотвращения простуды, припарки для заживления ран после слишком сильного водочного запоя. Некоторые имели более тёмную природу — любовные зелья, снадобья для восстановления мужской силы. А одно направление её деятельности было явно преступным — у неё имелась разнообразная и продуманная коллекция абортивных средств. Вся её торговля, помимо этой последней, велась только в пределах русской колонии, среди бедных и невежественных иммигрантов, неспособных ни доверять americansky^[97]врачу, ни платить по его счетам. Но безошибочная эффективность её абортивных средств привлекла к ней множество клиентов из иных слоёв общества, боявшихся боли и опасности, но ещё сильнее — возможного скандала после незаконной операции.

Имён при этих сделках она никогда не спрашивала, но могла судить по одежде и машинам своих клиентов, что многие из них занимали высшее общественное (или, во всяком случае, финансовое) положение. Пожелай она, можно было бы, несомненно, процветать на ниве шантажа; но она довольствовалась своей простой участью и тихонько занималась своими делами в своей унылой лавочке.

Несколько месяцев назад (представление Анны Треповны о времени было самое смутное, и мы не могли точнее определить этот эпизод) в магазин стала захаживать чрезвычайно милая и нарядно одетая девушка — очень юная, как показалось Анне, не старше восемнадцати лет. Поначалу она, как будто, просто удовлетворяла любопытств, наслаждаясь странными названиями и ещё более странными предназначениями выставленных товаров. Порой она покупала причудливые вещицы, едва ли способные оказаться ей полезными, и немного болтала с Анной Треповной (насколько можно было болтать при отрывистой речи старухи).

Анна Треповна рассказывала нам, что то была прелестная девушка — свежая, светлая, совершенно чарующая; словно птичка, поющая на первой цветущей весной ветке, — так говорила она. Это дитя казалось таким чистым, таким милым, что травница была безмерно потрясена, когда та, наконец, отбросила притворно праздное любопытство и набралась смелости открыть свою истинную нужду. Но дело есть дело; Анна Треповна преодолела потрясение и продала пакет нужных трав с полными инструкциями, а в ту же ночь помолилась за девушку и наслала небольшое проклятие на человека, доведшего её до нужды в травах Анны.

На другой день в магазин зашёл человек. Это был тот мужчина, которого описал нам священник, — увиденный Анной на 221б. Он желал знать, была ли там девушка, и описал дитя, которое Анна уже стала считать своим ptenchik — своей маленькой пташкой. Старуха спросила, какое ему дело, и он отвечал, что он брат девушки — и его долг присматривать за ней.