Книга Что дальше, миссис Норидж?, страница 111 – Елена Михалкова

– Не делился ли он с вами какими-то опасениями? У него были враги?

Амелия остановилась в задумчивости.

– Мне трудно ответить, – призналась она. – Отец был скрытен. Я знаю, что он вел дневник… Но когда я пыталась найти записи после его смерти, то не преуспела. Может быть, он успел спрятать его – в этих стенах полно тайников.

– Вы сказали, что в дни его затворничества к нему мог заходить только мажордом?

– Эймори приносил отцу еду. Мне не было позволено даже появляться на пороге. Когда я была маленькой, думала, что раз в месяц отец превращается в оборотня… – Она без улыбки взглянула на гувернантку. – У меня было богатое воображение ребенка, который предоставлен самому себе.

– Получал ли ваш отец какие-то письма перед этими периодами затворничества?

– Не припомню… Я не обращала внимания на его корреспонденцию.

– И он удалялся от людей раз в месяц?

– Вовсе нет! Я сказала это лишь затем, чтобы вы посмеялись над моей глупостью. Иногда проходило полгода, прежде чем он снова прятался от нас.

Они спустились в подвал, больше напоминавший склеп. Амелия зажгла светильник. Стены дышали холодом и источали тот запах, который неизбежно вызывает мысли о тлении.

– Здесь почти никто не бывает.

Повернув за угол, она отперла тяжелую дверь.

– У кого еще есть ключи?

– У Эймори, – не задумываясь, ответила Амелия.

В просторной кухне без окон царил мрак. Амелия зажгла керосиновую лампу, и в ее свете Эмма разглядела черное жерло печи и длинный, как корабль, стол. Она осмотрела их, но нашла лишь голубые нити, зацепившиеся за трещины в дереве.

– Все рассохлось, – тихо сказала девушка. – Дом, в котором не живут, приходит в упадок. Как и комнаты… Всюду должна быть жизнь. Это нити от моего платья. Они ведь доказывают, что я была здесь, а не придумала все это, правда?

– А вы боялись, что случившееся – плод вашего воображения?

– Мне иногда кажется, что я схожу с ума, – призналась Амелия. – И не способна отличить реальность от вымысла. Отец всегда говорил, что у меня слишком мрачная фантазия.

Эмма придвинула фонарь ближе к столу.

– Определенно, вы не придумали синяки и следы крови – вот здесь, видите? Покажите, пожалуйста, спальню, в которой вы проснулись во второй раз.

Они осмотрели и спальню, но не нашли никаких следов, кроме нескольких длинных черных волосков. Когда они вышли в коридор, Эмма огляделась.

– Здесь восемь комнат. Отчего злоумышленник выбрал именно эту? Остальные были заперты?

– Нет, они все стояли открытыми.

– Эта спальня не ближе остальных к лестнице. Кровати есть везде?

– Да. Вы сами можете убедиться.

Миссис Норидж заглянула в каждую комнату, принюхиваясь.

– Отличие лишь одно, – сказала она, завершив осмотр. – Это единственная спальня, где узкое окно, больше напоминающее бойницу. Возможно, это совпадение.

Дважды прозвенел электрический звонок.

– Нас созывают на завтрак. – Амелия спрятала связку в глубокий карман своей юбки. – Наконец-то я познакомлю вас со всеми обитателями Дорвик-хауса.

Жозефину Таублер они услышали издалека. Громкий взвинченный голос распекал Эймори.

– …Где свежие яйца? Отчего мы вынуждены выпрашивать у вас горячий чай? Опять холодная овсянка? Нет, это невозможно!

В ответ раздался неразборчивый гнусавый голос.

– Стивен, вы это поддерживаете? Знаете, я очень сердита на вас.