Книга Что дальше, миссис Норидж?, страница 131 – Елена Михалкова

Это бесхитростное свидетельство произвело неожиданно сильное воздействие на собравшихся.

– Какая подлость, – выдохнул Стивен. – Подумать только, что я мог… Что я всерьез обдумывал… Что я почти решился…

– Уезжай, Жозефина, – не повышая голоса, приказала девушка.

Миссис Таублер поднялась и холодно улыбнулась:

– Помни, Амелия: ты в Дорвик-хаусе ненадолго. На сколько ты отсрочишь неизбежное? На месяц? На два? Сейчас ты оттолкнула руку помощи. Но наступит день, когда ты горько пожалеешь об этом.

Она вышла, не удостоив остальных даже взглядом.

– Господь всемогущий, а ведь у нее и впрямь невыразимо противный голос, – пробормотал Николас.

По незаметному знаку мажордома горничные исчезли.

– Значит, царапины… – начала Амелия.

– …всего лишь следы ваших собственных ногтей, – закончила за нее гувернантка. – Вы бы догадались об этом раньше, если бы после первого приступа не приняли ванну. И разорванное белье – последствия судорог.

– А синяки…

– Отпечатки ваших собственных пальцев. Вы кажетесь хрупкой, мисс Свенсон. Однако я вспомнила, как на моих глазах вы оторвали несколько пуговиц у платья. Ваша служанка добросовестна; она пришивает их крепко. Требуется недюжинная сила, чтобы вырвать их с корнем.

Стивен пересел поближе и ласково взял ее за руку:

– Дорогая, я так виноват перед тобой! Прости меня! Я и подумать не мог… – За окном раздался собачий лай. – Святые небеса, есть ли предел коварству этой женщины?! – взревел мистер Каннингем и выбежал из столовой.

Сэр Николас деликатно отошел к дальнему окну и закурил сигару.

– Не сочтите меня неблагодарной, – тихо проговорила Амелия. – Вы спасли меня от одной угрозы. Но теперь я навеки под гнетом другой. Я больна! Мистер Хилл сказал бы, что я одержима дьяволом!

– Именно в этом он и пытался вас уверить вчера за завтраком. Миссис Таублер, несомненно, пообещала ему, что, если она станет хозяйкой поместья, Дорвикский лес отойдет церкви. Она распоряжалась вашей собственностью как своей. А вы… вы в его глазах были временной помехой. Оба они дожидались, когда тайное станет явным.

Миссис Норидж неожиданно хмыкнула. Амелия подняла брови.

– Простите, мисс Свенсон. Мне показалось ироничным, что проявление вашей болезни уберегло вас от разоблачения. У вас так сильно выражена непереносимость света, что вы готовы забраться в барсучью нору, лишь бы укрыться в темноте. И этим чрезвычайно затруднили миссис Таублер ее задачу. Она буквально пыталась вытащить вас на всеобщее обозрение. Но раз за разом вы исчезали. Она старалась не спускать с вас глаз, а верный Эймори берег хозяйку, точно цепной пес. Мне стоило сразу прислушаться к вам! Вы не допускали и мысли, что он вас предал, – и были правы. Он не осмеливался поговорить начистоту и рассказать вам правду об отце… И взялся лишь ревностно оберегать вас. Заперев меня в спальне вашего дядюшки, он без труда перенес вас в комнату.

– И вы полагаете, остальные слуги…

– Знали или догадывались, – кивнула Эмма. – Но Дорвик-хаус охраняет ваш покой, словно зачарованный лес – сон спящей принцессы.

Амелия поникла.

– Но миссис Норидж! Ведь отныне я обречена! Жозефина права: истина неизбежно всплывет. И тогда… Что меня ждет? Кто я буду для всех? Изгой! Искалеченное чудовище, не способное обуздать приступы собственного тела!