Книга Опаловая змея, страница 185 – Фергюс Хьюм

– Но это не проясняет тайну смерти Лены Саршайн.

– Не называйте ее так, – сердито оборвал его Диксфол. – Это имя позорит ее. Вы, конечно, правы, это не объясняет ее смерти, но из ваших слов я не понимаю, какой мотив мог быть у Майлза Десмонда, чтобы убить ее.

– Я не верю, что он это сделал, – резко сказал Даукер, – но я хочу узнать о прошлом вашей дочери. У нее были воздыхатели?

Диксфол густо покраснел.

– Она всегда была мне хорошей дочерью, – тихо ответил он, – но, по‐моему, ею слишком сильно восхищались.

– Вы знаете имя кого‐нибудь, кто восхищался ею?

– Нет.

– Ни одного?

– Ни одного.

Стало ясно, что от Диксфола больше ничего не добьешься, поэтому Даукер почтительно попрощался и ушел.

– Во всяком случае, – бормотал он себе под нос, возвращаясь в гостиницу, – я выяснил одну вещь: Лена Саршайн и леди Бэлскомб были сестрами, и обе любили одного и того же человека. Мне хотелось бы знать, не убила ли леди Бэлскомб свою сестру из ревности. Черт возьми, теперь я еще более озадачен, чем раньше. Этот визит, вместо того чтобы прояснить тайну, только усугубил ее. Пожалуй, надо встретиться с сэром Рупертом Бэлскомбом и расспросить его обо всем; поскольку его жена замешана в этом деле, я имею на это право и сделаю все возможное, чтобы спасти жизнь молодого человека, потому что уверен, что он невиновен.

Майлз Десмонд был не самым положительным юношей, но достаточно хорошим для молодого человека нынешнего поколения. Это был здоровый, жизнерадостный парень, умеренно добросердечный, и он справедливо считал, что с ним решительно плохо поступили, арестовав по такому серьезному обвинению, как убийство Лены Саршайн.

Согласно циничному убеждению, господствующему в наши дни, все его друзья должны были отвернуться от него теперь, когда он попал в беду, но все же в друзьях есть удивительная масса недооцененной скрытой доброты, и никто из них этого не сделал. Вместо того чтобы поносить и смеяться над его несчастьем, друзья Десмонда горячо поддерживали его, и в клубах и гостиных ему искренне сочувствовали. Многие люди, как в его собственном кругу, так и в литературном кружке, членом которого он являлся, прониклись симпатией к этому милому, доброму молодому человеку и решительно заявляли, что все это – ужасная ошибка.

– Какая нелепость: Майлз Десмонд – убийца! – восклицали они. – Это то же самое, как заявить, что архиепископ Кентерберийский – атеист!

Как некоторые травы начинают издавать аромат только при растирании, так и несчастье Майлза привлекло всех его друзей, чтобы помочь ему по мере возможности.

А он, бедняга, очень нуждался в помощи, потому что его положение было очень критическим, ведь улики против него были таковы:

1. Он был последним, кто видел Лену Саршайн живой в ночь убийства.

2. Эллерсби встретил его на Сент-Джеймс-стрит неподалеку от места преступления.

3. У него нашли кинжал, которым, судя по всему, было совершено преступление.

Майлз ответил на эти обвинения следующим образом:

1. В тот вечер он видел не Лену Саршайн, а другую даму, чье имя он отказывается разглашать.

2. Его появление на Сент-Джеймс-стрит в тот вечер было чисто случайным.

3. Кинжал, найденный в вазе, он забрал у Лены Саршайн днем, когда она пришла к Каллистону с разговором по поводу его побега.