Книга Слепой цирюльник, страница 127 – Джон Диксон Карр

Когда наконец у Перригора закончилось дыхание, он умолк. Раздались три гулких удара. Капитан Вальвик, несмотря на все усилия его остановить, заиграл в качестве увертюры «Марсельезу». Боюсь, занавес поднялся чуточку рано. И вместе с восемью десятками других зрителей мистер Перригор увидел, как полупрозрачный экран ярко засиял в темноте, переливаясь богатыми красками. Он увидел достопочтенного Шарлеманя. И еще он увидел свою жену. Налицо было… э… утонченное слияние и ошеломительные обертона сюжетной линии. Да. И это был тот самый миг, когда кольчуга не выдержала, и диванные подушки вылетели из-под нее, словно ими выстрелили из ружья. О, я был Шарлемань! Наверное, теперь вы понимаете, отчего я не потрудился вставить это в основной рассказ. У меня нет никаких сомнений, что публику взбодрила освежающая волна, пока они смотрели эту волнующую драму, где в каждом жесте отображено движение человеческой души.

Морган сделал хороший глоток пива.

Доктор Фелл отвернулся к окну. Морган видел, что его плечи дрожат, словно от потрясения и негодования.

– В любом случае это нас спасло и раз и навсегда спасло дядюшку Жюля. Раздавшийся гром аплодисментов порадовал всех, кроме, вероятно, мистера Перригора. Такого мгновенного успеха не знал еще ни один театр, представление в котором длилось ровно столько, чтобы успели опустить занавес. Театр марионеток в Сохо будет ломиться от публики до конца дней дядюшки Жюля, будь он пьяный или трезвый. И остальные торжественно заверили нас, что мистер Лесли Перригор, какие бы чувства ни испытывал по этому поводу, никогда не напишет в газетах ни одного порочащего его слова.

Клонящееся к закату солнце распласталось по ковру, осветив сверток в коричневой бумаге, лежавший посреди стола. Прошло немного времени, и доктор Фелл отвернулся от окна.

– Значит, – заметил он, пока его лицо приобретало естественный оттенок и сам он понемногу успокаивался, – значит, все завершилось благополучно? Только, наверное, не для мистера Перригора и не для Слепого Цирюльника.

Доктор Фелл разложил перочинный ножик и взвесил его на руке.

– Да, – подтвердил Морган. – Да, за исключением одного. В конце концов – какую бы игру ни вели вы лично, – мы до сих пор не знаем того, что чертовски важно. Мы не знаем, что случилось на борту лайнера, хотя и понимаем, несмотря на все эти дурачества, что произошло убийство. А в убийстве нет ничего веселого. И Кёрт так и не вернул свою кинопленку, а для него и некоторых других, несмотря на всю нелепость, это невероятно серьезно.

– Правда? – пробурчал доктор Фелл. – Ну-ну! – произнес он, словно извиняясь, и подмигнул. – Если это все, чего вы желаете…

Он вдруг протянул руку через стол и перерезал перочинным ножиком веревки на свертке.

– Я подумал, – прибавил он, лучезарно улыбаясь, когда его рука нырнула в слои обертки и показалась вновь, обмотанная кинопленкой, словно новый Лаокоон, – я подумал, пусть лучше ее пришлют сюда до того, как полиция переворошит все пожитки Слепого Цирюльника и спровоцирует скандал, обнаружив это. Я передам пленку молодому Уоррену, когда он придет, чтобы он смог тут же ее уничтожить; впрочем, в качестве благодарности за услугу, как вы считаете, не согласится он устроить один-единственный закрытый просмотр для моего удовольствия? Хе-хе-хе! Черт подери, мне кажется, я имею право настаивать на подобной награде, а? Конечно, эта пленка в некотором роде улика. Но их и без того будет достаточно, чтобы отправить Слепого Цирюльника на виселицу. Такова моя цена за то, что я указал на преступника капитану Уистлеру, чтобы все лавры за поимку опасного злоумышленника достались ему. Мне кажется, старый морской конек будет доволен…