Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 117 – Джон Диксон Карр

Когда Китинг выстрелил, Бартлетт, по его же собственным словам, стоял от него всего в шести-семи футах. Он зачем-то даже упоминает стакан, разбитый пыжом. Это ложь, Мастерс. Если бы пыж пролетел так близко, что разбил стакан у него на подносе, его руку потом долго бы пришлось держать в бинтах. Но вы же видели его большие, белые, абсолютно невредимые руки. От всего этого у меня голова шла кругом. Ешкин кот, почему он солгал? Какой в этом был смысл? Раз за разом я мысленно прокручивал рассказ об этой репетиции предстоящей игры, после которой, кажется, все и завертелось. Итак, что еще нам известно? Некоторые факты невозможно оспорить, потому что их подтверждают несколько свидетелей. Мы знаем, что во вторник действительно репетировалась сцена для игры в убийство, – от Бартлетта, слова которого подтверждает официант Хокинс, и от Гарднера, чьи показания подтверждаются ошибочным свидетельством Филиппа Китинга. Мы знаем, что на самом деле никакой ссоры между Китингом и Гарднером не было, – из показаний официанта, подтвержденных самим Вэнсом Китингом в разговорах с Дервентом и Френсис Гэйл на следующий день. Мы знаем, что револьвер выстрелил – это подтвердили все.

По большому счету это все, что мы знаем. Сколько людей на самом деле видело, что произошло, а не только слышало выстрел? Филипп Китинг отпадает, по его собственному признанию. (Вы заметили, что это был первый вопрос, который Гарднер – причем довольно бесцеремонно – задал Филиппу Китингу: «Ты что-нибудь видел?») Официант тоже ничего нам не расскажет, поскольку появился в дверях столовой только после выстрела. Они оба слышали. Своими глазами видели, что произошло, только Вэнс Китинг (ныне покойный), Бартлетт (который солгал, что пыж разбил стакан на подносе) и Гарднер (который сам все и сочинил). Тем не менее выстрел был. И после этого происшествия мы начинаем замечать… Н-да, мы замечаем, что Вэнс Китинг ведет себя довольно странным образом.

Что же он делает? Выходит ли он на следующий день из своей квартиры? Нет, он не высовывает наружу и носа. Единственный человек, с которым он встречается (за исключением Бартлетта), – это Дервент. Заметьте, ребятки, когда Дервент встречался с Китингом, голова у того была обмотана полотенцем. Еще одна странность: ближе к вечеру Китинг решил, что не поедет на вечеринку с убийством, которую раньше ждал с таким нетерпением. Любопытно, что, когда он наконец вышел из дома на встречу с «Десятью чайными чашками», на нем была шляпа на несколько размеров больше, чем нужно, – она сползла ему на уши и полностью закрывала затылок.

Г. М. замолчал, с дьявольским ликованием глядя на своих собеседников.

– Вы имеете в виду… – начал Мастерс.

– Шляпа, сынок, – повторил Г. М., энергично кивая. – Шляпа – вот отправная и конечная точка всего дела. Она должна была сразу насторожить меня. Да, элементарный здравый смысл должен был заставить нас задуматься: а почему Вэнс Китинг, парень привередливый, самонадеянный и тщеславный, предпочел разгуливать по улицам в шляпе, которая делала из него клоуна? В этом не было никакого смысла. Пусть у него была привычка прихватывать с собой чужие вещи. Но почему он ни с того ни с сего выбрал единственную вещь в мире, взять которую никому бы и в голову не пришло, – шляпу не своего размера? Представьте, например, двое молодых парней делят друг с другом одну квартиру и одалживают друг у друга вещи. Если они хоть сколько-нибудь приятельствуют, то станут пользоваться бритвами друг друга или зубной пастой, время от времени брать рубашки, таскать друг у друга галстуки или даже что-то посерьезней. Но можете ли вы вообразить, что кто-то прогуливается в шляпе, которая сплющивает ему уши?