Книга Неприятности в клубе «Беллона», страница 66 – Дороти Ли Сэйерс

«Объект едет в Рим. Мчусь вдогонку».

На следующий день из-за границы прибыла телеграмма:

«Путь лежит в Сицилию. Слабею, но не сдаюсь.

П.У.».

В ответ мистер Мерблз протелеграфировал: «Эксгумация назначена на послезавтра. Пожалуйста, поторопитесь».

Уимзи не задержался с ответом. «Возвращаюсь на эксгумацию. П.У.».

Его светлость вернулся один.

– Где же Роберт Фентиман? – взволнованно осведомился мистер Мерблз.

Уимзи устало усмехнулся. Его спутанные кудри увлажнила испарина, а лицо осунулось и побледнело от бессонных ночей: лорд Питер находился в дороге по двадцать четыре часа в сутки.

– Сдается мне, что мистер Оливер опять взялся за старые штучки, – слабым голосом отозвался он.

– Опять?! – в ужасе воскликнул мистер Мерблз. – Но ведь письмо от вашего детектива было подлинным, разве нет?

– О да, вполне подлинным. Но даже детектива возможно подкупить. Как бы то ни было, от наших друзей по-прежнему – ни слуху ни духу. Они всегда оказывались чуть впереди. Ну, прямо как Святой Грааль. Днем – мерк, в ночи – сиял кроваво-алым, над почерневшей пустошью скользя…^[20]словом, неуловимая штуковина. Ну-с, к чему мы пришли? Когда у нас церемония? Без излишней помпы, я надеюсь? Никаких цветов?

«Церемония», как это обычно бывает в подобных случаях, состоялась под деликатным покровом темноты. Джордж Фентиман, представляющий семью в отсутствие Роберта, был мрачен, подавлен и заметно нервничал. Невеликое удовольствие – присутствовать при погребении друзей и родственников, среди гротескной пышности похоронных дрог, черных коней и венков и подобающих случаю псалмов, «великолепно» исполненных щедро оплаченными певчими, но, как раздраженно заметил Джордж, те, кто ворчат по поводу похорон, просто не ценят своего счастья. Глухой стук комьев земли о крышку гроба, безусловно, наводит тоску, но это – музыка в сравнении с шорохом гравия и ударами лопат, возвещающих преждевременное, кощунственное явление из гроба, в обволакивающих парах формалина, без благословения Церкви.

Доктор Пенберти тоже с головой ушел в свои мысли, похоже, ему не терпелось покончить с досадным делом. Он проделал весь путь до кладбища, забившись в самый дальний угол вместительного лимузина, и обсуждал аномалии щитовидки с доктором Хорнером, ассистентом сэра Джеймса Лаббока, приехавшим помочь со вскрытием. Мистер Мерблз, как и следовало ожидать, был мрачнее тучи. Уимзи разбирал накопившуюся корреспонденцию. Из всей стопки только одно-единственное письмо – от Марджори Фелпс – имело отношение к делу Фентимана. Говорилось в нем следующее:

«Если хотите познакомиться с Анной Дорланд, как насчет того, чтобы в среду заглянуть на «вечер» к Рашвортам? Скука будет смертная: новый приятель Наоми Рашворт собирается прочесть доклад о железах внутренней секреции, а кому про них ведомо? Однако же, похоже на то, что железы внутренней секреции вот-вот войдут в моду – страшно прогрессивная штука, куда уж там витаминам! – так что Рашворты просто спят и видят эти самые железы – в социальном смысле, я имею в виду. Анна Д. непременно будет, я вам рассказывала, что девица сильно проникнута к этой оздоровительной бредятине, или как ее там, так что вы уж приходите. Составите мне компанию, в конце концов! Я-то не пойти не могу, мы с Наоми вроде как подруги. Кроме того, говорят, что уж если рисуешь или лепишь из глины, так надо знать железы как свои пять пальцев – они якобы увеличивают челюсть, и меняют выражение лица, и чего только не делают! Умоляю, приходите, а то на меня точно повесят какого-нибудь жуткого зануду, и придется выслушивать восторги Наоми на его счет, воображаете, какой ужас?»