Книга Расследования Арсена Люпена, страница 178 – Морис Леблан

– Но позвольте, месье! – вскричал Максим, уже не в силах сдерживаться. – Вы даже не предприняли никаких розысков! Не передвинули ни единого предмета мебели, ничего не осмотрели, ни на что не взглянули! Неужто вы надеетесь найти драгоценность с помощью пустых рассуждений?!

Барон д’Эннери ответил с легкой усмешкой:

– Вы, видимо, из того разряда людей, месье, что дают себя обмануть банальным ритуалом расследований и хотят извлечь истину из сугубо материальных фактов, тогда как она почти всегда скрывается в совершенно иных областях. Проблема, которую мы нынче здесь решаем, не имеет технического или полицейского характера; она относится исключительно к области психологии. Мои доказательства основаны не на успехе банальных поисков, а на неопровержимой констатации психологических, в высшей степени оригинальных феноменов, которые побуждают людей – главным образом, натур впечатлительных и импульсивных – к иррациональным поступкам, ускользающим от нашего сознания.

– Иными словами, – разъяренно выкрикнул Максим, – вы считаете, что я совершил одно из таких деяний?!

– О нет, месье, речь идет совсем не о вас!

– Но тогда о ком же?

– О мадам.

– Обо мне?! – воскликнула я.

– Да, именно о вас, мадам, ибо вы, как и все женщины, относитесь к разряду подобных натур. Именно вас я имел в виду, позволив себе заметить, что мы не всегда полностью владеем собой и сохраняем собственную индивидуальность. Человеческой личности свойственно раздваиваться, причем не только в великие трагические моменты жизни, но и в самых что ни на есть простых и обыденных обстоятельствах каждодневного бытия. Мы существуем, разговариваем, мыслим, не замечая того, что нашими инстинктами уже руководит наше собственное бессознательное начало. Оно-то втайне от нас самих и побуждает нас действовать, притом очень часто действовать совершенно ненормальным, абсурдным и непостижимым образом.

Несмотря на то что он изъяснялся весело и без всякой назидательности, я все-таки начала проявлять нетерпение и в конце концов сказала:

– Пожалуйста, месье, поделитесь же с нами своими выводами!

На что он ответил:

– Хорошо! Однако надеюсь, что вы извините меня, мадам, если я буду вынужден прибегнуть к способу, который может показаться вам неделикатным, и обойдусь без светской сдержанности и ненужных выражений учтивости. Итак, я излагаю факты. Час назад вы вернулись домой в сопровождении господина Дервиноля. Думаю, я не оскорблю вас, предположив, что господин Дервиноль вас любит; также я не погрешу против правды, когда предположу, что вы угадали его чувства и знали, что он готов объявить вам о них. Женщины – чуткие создания, и разговор на подобную тему не может не вызвать у них глубокого смятения. Так вот, когда вы, сняв кольца, намеревались сесть за пианино, – и я прошу вас отнестись к этим словам особенно внимательно! – вы оба, а вы, сударыня, даже больше, чем месье, – находились в том самом душевном смятении, о котором я говорил выше, и не вполне сознавали, что делаете.

– Да нет же! Я была совершенно спокойна! – возразила я.

– Внешне – да, и спокойны – за себя. Но на самом деле человек никогда не бывает вполне спокоен, если его обуревают эмоции, какими бы невинными они ни казались. Итак, вы были взволнованы – другими словами, готовы были допустить ошибку, ложно истолковать то или иное слово или сделать нечто неосознанное.