Книга Расследования Арсена Люпена, страница 182 – Морис Леблан

– Украшения для сцены… Не спорю, скопированы они весьма искусно.

– Я бы поклялся… – возражали ей.

Она соглашалась:

– И я тоже… Все попадаются на эту удочку.

После обеда, благодаря хитроумным маневрам, маркизу д’Эрлемону удалось отвести Элизабет в сторону и побеседовать с ней с глазу на глаз. Она слушала с интересом, пребывая в некоторой задумчивости.

Остальные гости окружили хозяйку дома, которую, казалось, раздражал разговор этой пары тет-а-тет.

– Он понапрасну теряет время, – шептала она. – Я знаю Элизабет уже много лет. Она не дает никакой надежды тем, кто увлечен ею. Прекрасная, но совершенно равнодушная, как статуя. Что ж, любезный, можешь разыгрывать свой водевиль и демонстрировать свои лучшие трюки… Но толку все равно не добьешься.

Все сидели на террасе в тени замка. У их ног в лучах солнца раскинулся сад: прямые линии, зеленые лужайки, песчаные дорожки, бордюры из аккуратно подстриженных вечнозеленых кустов. В дальнем конце на небольших холмах громоздились руины старого замка – башни, донжон и часовня, куда через заросли лавра, самшита и остролиста вели узкие тропинки.

Место и само по себе было грандиозным и впечатляющим, но пейзаж приобретал еще большее величие, когда становилось понятно, что за этим гигантским нагромождением камней зияет пустота пропасти. Открывавшаяся взору картина внезапно резко обрывалась – усадьбу опоясывал овраг, на дне которого, на глубине пятидесяти метров, ревели воды бурного потока.

– Какое зрелище! – произнесла Элизабет Орнен. – Когда вспоминаешь наши декорации, намалеванные на куске картона, задники, нарисованные на холсте, который качается от малейшего сквозняка, заросли деревьев, вырезанные из материи!.. Как было бы прекрасно сыграть здесь спектакль.

– Но, Элизабет, что мешает вам хотя бы спеть здесь? – спросила мадам де Жувель.

– Голос потеряется в таком огромном пространстве.

– Только не ваш! – возразил Жан д’Эрлемон. – Боже, какое это было бы дивное представление! Подарите его нам…

Она рассмеялась. Она искала причины отказаться и пыталась сопротивляться этим людям, которые настаивали и умоляли ее.

– Нет-нет, – твердила она, – зря я так сказала. Я буду выглядеть совершенно нелепо, буду казаться совсем крошечной.

Но ее возражения постепенно иссякли. Маркиз схватил ее за руку и потянул за собой:

– Идемте, я укажу вам дорогу… Идемте! Вы доставите нам ни с чем не сравнимое удовольствие!

Она еще немного поколебалась, но потом согласилась:

– Хорошо. Проводите меня к руинам.

И Элизабет медленно пошла через сад – пошла столь же легко и размеренно, как ходила по сцене. Миновав лужайки, она поднялась на пять каменных ступеней, ведущих на террасу напротив замка. Дальше начинались более узкие ступеньки с массивными перилами, на которых стояли украшавшие их горшки с геранью и старинные каменные вазы. Слева открывалась аллея, засаженная кустарником аукуба^[23]. Элизабет свернула в нее в сопровождении маркиза и скрылась за завесой листвы.

Скоро гости увидели, как она – теперь уже в одиночестве – поднималась по крутым узким ступенькам, пока Жан д’Эрлемон возвращался к гостям через сад в низине. Наконец она достигла площадки, где – в дальнем конце затянутой плющом стены – высились три арки разрушенной готической часовни.

Элизабет стояла теперь на каменных обломках, служивших ей чем-то вроде пьедестала, и казалась невероятно высокой, словно обретшей какие-то сверхъестественные пропорции. Воздев руки, она запела. Это ее движение и голос заполнили весь амфитеатр, созданный природой из деревьев и гранита и укрытый синевой неба.