Книга Расследования Арсена Люпена, страница 74 – Морис Леблан

Ярости мадемуазель Вальнери не было границ. В один прекрасный день она ворвалась в особняк на улице д’Юрфе (к счастью, Анриетты не оказалось дома) и так разбушевалась, что Франсуа пришлось силой, с бранью вытолкать ее вон.

С тех пор она только и думала, как бы ему отомстить.

Миновали три года, разразилась революция. Подурневшая, озлобленная, но все еще богатая Вальнери сыграла видную роль при новом режиме, вышла замуж за сьера Мартена, близкого к Фукье-Тенвилю^[12], донесла на графа де Меламара, который остался в Париже, не решившись эмигрировать, и за несколько дней до Термидора отправила его на эшафот вместе с кроткой Анриеттой…

Д’Эннери умолк. Все внимательно, затаив дыхание, слушали этот прелюбопытный рассказ; один только Фажеро демонстрировал полнейшее равнодушие. И тут заговорил граф де Меламар:

– До нас не дошли интимные подробности жизни нашего предка. Однако мы действительно знали из устных рассказов, передававшихся от поколения к поколению, что некая дама по фамилии Вальнери, актриса низшего разряда, донесла на него и на его супругу, нашу прабабушку. Подробности затерялись в вихре революции, а от наших семейных архивов остались только несколько расходных книг да какие-то жалкие инвентарные записи.

– Однако тайна, – продолжал, понимающе кивнув, д’Эннери, – все еще была жива в памяти мадам Мартен. Овдовев (ибо друг Фукье-Тенвиля был, в свой черед, гильотинирован), она водворилась в бывшем Фоли-Вальнери и зажила там крайне уединенно с сыном, которого родила от своего законного мужа и которому завещала ненависть к роду графов де Меламар. Гибель Франсуа и его жены не утолила ее жажду мести, и слава их сына Жюля де Меламара, сражавшегося в армии Наполеона, а позже, при Реставрации, занимавшего важные дипломатические посты, была для нее постоянным предметом жгучей ненависти. Терзаясь злобой от своей потери, она до конца жизни следила за ним и, когда он, увенчанный славой, вновь открыл двери особняка на улице д’Юрфе, организовала против него коварный заговор, который должен был привести его в тюрьму.

Жюль де Меламар погиб, не выдержав ужасающих, собранных против него улик. Ему вменили в вину преступление, которого он не совершал, но которое было совершено в гостиной, признанной его собственностью, среди мебели, также якобы принадлежавшей ему, и напротив гобелена, который опять-таки вроде бы являлся частью его имущества.

Так злодейка Вальнери отомстила за себя вторично.

Она умерла двадцать два года спустя, почти столетней. Ее сын опередил мать, скончавшись раньше ее. Но оставался еще внук, пятнадцатилетний мальчик Доминик Мартен, которого бабушка приобщила к ненависти и преступлению и который знал от нее, как можно пустить в дело секрет двойного особняка Меламаров. Внук оправдал ее ожидания, задумав, в свой черед, чрезвычайно умелую махинацию, которая привела к самоубийству Альфонса де Меламара, ординарца Наполеона III: молодого человека обвинили в убийстве двух женщин, якобы случившегося на улице д’Юрфе. В результате он покончил с собой. Этот Доминик Мартен – не кто иной, как тот зловещий старик, который исступленно ищет справедливости, и он же – отец Лоранс Мартен. Тут-то и начинается подлинная драма…

Итак, «подлинная драма», как выразился д’Эннери, действительно началась. Все прежнее было лишь подготовкой и прологом к ней. Актеры – участники спектакля живы. И зло, ими сотворенное и творимое, нынче перестало быть легендарным и обернулось кровавой реальностью.