Книга Расследования Арсена Люпена, страница 72 – Морис Леблан

Антуан бросил на него разъяренный взгляд:

– Мне помнится, ты разозлился, когда под твоим обличьем я разглядел Люпена.

Д’Эннери сокрушенно вздохнул:

– Что это с тобой? Ну да, ты же еще не пришел в себя! В те десять минут, что ты спал, события пошли ускоренным ходом. Люпен, Барнетт… все это уже вчерашний день, друг мой! Никто из присутствующих больше не интересуется такими глупостями!

– И чем же все интересуются? – спросил Антуан, глядя на бесстрастные лица тех, что еще недавно были его друзьями, а теперь отводили от него глаза.

– Как это – чем интересуются?! – воскликнул Жан. – Да твоей историей, Антуан! Твоей – и историей Меламаров, поскольку обе они – одно целое.

– Одно целое?..

– Черт возьми, может, тебе тоже было бы полезно выслушать ее? Ведь она известна тебе лишь частично, не во всей полноте.

Во время этого диалога между двумя мужчинами все прочие послушно молчали, подчиняясь требованию д’Эннери. Теперь они были с ним заодно и делали вид, будто никто из них не покидал гостиную на улице д’Юрфе. Даже если Антуана Фажеро и посетило бы легкое сомнение, ему достаточно было лишь взглянуть на Жильберту и ее брата, чтобы убедиться: он по-прежнему находится у них в доме.

– Ну что ж, – сказал он, – рассказывай. Я не прочь услышать мою собственную историю в твоем изложении. Но потом наступит моя очередь.

– Ты хочешь поведать мне мою же собственную историю?

– Да.

– Полагаясь на документы, которые ты носишь у себя в кармане?

– Да.

– Ну так вот: их там уже нет.

Антуан порылся в своем бумажнике и грубо выругался:

– Мерзавец, ты их украл!

– Я же тебе объяснил, что нам некогда заниматься моей персоной. С нас хватит и твоей. А теперь прошу внимания!

На сей раз Антуан сдержался. Он скрестил руки на груди, отвернулся, чтобы не видеть Арлетт, и принял вид рассеянного, равнодушного слушателя. С этой минуты он как будто перестал существовать для д’Эннери – тот обращался теперь лишь к Жильберте и ее брату. Настало время открыть – полностью, во всех подробностях – тайну Меламаров. И он это сделал, не тратя лишних слов, в точных выражениях, – не так, как оглашают вольно истолкованную гипотезу, а как рассказывают историю, основанную на неопровержимых документах.

– Прошу прощения за то, что мне придется погрузиться в анналы вашего рода. Но корень зла гораздо глубже, чем вы думаете, и когда вас преследовала мысль о двух мрачных датах, а именно о трагических кончинах ваших ни в чем не повинных предков, – вы, к сожалению, не знали, что ту и другую определило одно мелкое происшествие сентиментального свойства, имевшее место в последней четверти восемнадцатого века… то есть когда вашему особняку было двадцать пять лет, не правда ли?

– Да, – подтвердил граф, – на одном из камней фасада высечена дата – тысяча семьсот пятьдесят.

– Итак, в тысяча семьсот семьдесят втором году ваш предок Франсуа де Меламар – отец того Меламара, что стал генералом и послом, и дед того, кто умер в своей камере, – обставил ваш дом заново, придав ему облик, сохранившийся и поныне, верно?

– Верно. У меня сохранились все счета за отделочные работы.

– Франсуа де Меламар женился на дочери одного богатого финансиста, блестящей красавице Анриетте, которую безумно любил и которая отвечала ему тем же. Франсуа хотел, чтобы его дом стал достойной оправой для его супруги. Отсюда – расходы на проделанные работы, не чрезмерные, но все же выполненные лучшими мастерами того времени. Франсуа и его нежная – как он ее называл – Анриетта были очень счастливы. По мнению молодого супруга, ни одна женщина в мире не могла сравниться с нею красотой. Он покупал или заказывал для ее покоев самую лучшую мебель, самые прекрасные произведения искусства и не жалел времени на их расстановку и даже на составление каталогов.