Книга Восемь мечей, страница 67 – Джон Диксон Карр

Спинелли закурил и откинулся на спинку с выражением душегубского восхищения.

– Видите? Он промышлял по мелочи тут и там, так что крупным воротилам не было до него дела. Он никогда с ними не тягался, поэтому они оставили его в покое. Вымогательство, шантаж. На этой почве мы и сошлись. Я не захотел с ним работать. И что из этого вышло? А то – он на пять лет меня упек за решетку.

Тут он закашлялся на затяжке и вытер рукой слезящиеся глаза. Бакенбарды, усы, раздутые ноздри – все его широкое лицо заходило ходуном, казалось, вся злоба собралась в один большой нарыв, все увеличивающийся и готовый вот-вот прорваться прямо здесь, на коричневом диване.

– Ну чего уж там! – прохрипел он и тотчас взял себя в руки. – Я уж успел обо всем позабыть. И вот что подумал – как странно было встретить тут этого старого козла… Весь из себя такой профессор, ну, пока не напьется. Мы с ним немного побеседовали при нашей самой первой встрече, и это было любопытненько. На Шестидесятой у него была квартира, вся уставленная книгами, и он там сидел за столом с бутылкой ржаного виски и колодой Таро… – Спинелли закашлялся.

– Да ладно-ладно, – тихим голосом отвечал доктор Фелл. На секунду скука в его взгляде сменилась удивлением. – Здесь неподалеку есть туалет. Может, вам на пару минут отойти, хм, собраться, а?

Спинелли поднялся. Доктор Фелл жестом велел Мер-чу следовать за ним, и тот, озадаченный, отправился сторожить его у двери. Они вышли, в комнате повисла гнетущая тишина, доктор Фелл оглядел всех присутствующих. Он взял со стола карандаш, вставил в кулак и вдавил, словно поршень.

– Пусть соберется с мыслями, – вздохнул он, – скоро вернется.

В течение всего этого выступления епископ сидел, держась за голову. Теперь он разогнулся и заговорил:

– Безумие какое-то. Я… я и не догадывался…

– О да, – сказал доктор Фелл, – не очень-то радует глаз, когда подойдешь поближе? Совсем другое дело, чем когда он стоит в номерной робе среди других таких же и вас разделяет толстое пуленепробиваемое стекло; не то же самое, что рассматривать музейные экспонаты с табличками на латыни? Я давно это понял. Это понимание было расплатой за мои грехи. Мне все же следовало вас предостеречь, что нельзя проникнуть в суть преступления, пока не скажешь себе, что от тюрьмы и от сумы…

Мистер Лангдон еще более уверенно, чем прежде, вклинился в беседу.

– Послушайте! – умоляюще произнес он. – Настаиваю, во имя справедливого отношения к моему клиенту, нам не следует воспринимать слишком серьезно то, что он здесь рассказывает. Позвольте мне исполнить мой профессиональный долг и поговорить с ним один на один.

– Помолчите, – пророкотал доктор Фелл. Стоило ему лишь взмахнуть карандашом, как Лангдон вжался в диван.

Спинелли вернулся спокойным, он вновь овладел собой, хотя и было видно, как подрагивали мускулы его плеч. Он оглядел всех, оскалившись в улыбке, извинился и с театральной грацией опустился в кресло. Немного погодя он продолжил:

– Так о чем это я, хе-хе, а, о бедолаге Нике Деппинге, о нашей первой встрече. Он мне тогда и говорит: «Наслышан о вас, вы, должно быть, весьма образованный человек. Хотя по виду и не скажешь. Присаживайтесь». Так мы и познакомились, и, помяните мое слово, я успел хорошо его узнать. Так что вступил в его организацию…