Книга Восемь мечей, страница 77 – Джон Диксон Карр

– Это все меняет, не так ли? – мягким голосом спросила она. – Думаю, мне здесь больше слушать нечего.

Она кивнула в сторону собравшихся и прошла к двери, но в проходе обернулась. Гнев и напряжение дали о себе знать, ее щеки загорелись, она превратилась в бойца, и притом опасного, в ее глазах появился стальной блеск. Но при этом ее губы оставались неподвижны.

– Единственный, кто имеет значение, – наконец заговорила она тихим голосом, – это Морли. Поймите. То, что он думает, и то, что важно для него, – ее грудь и плечи заходили ходуном, – важно и для меня. Запомните это, пожалуйста.

– Дитя! – воскликнула Мэв, вскидывая голову.

– Спокойной ночи, – сказала Бетти Деппинг перед тем, как закрыть за собой дверь.

Исходившие от нее теплота и сила все еще наполняли комнату. И даже жена полковника ощущала это. Она постаралась приспособиться к новому положению дел; свысока окинув доктора Фелла и епископа осуждающим взглядом, она приняла подходящий случаю равнодушный вид.

– Не могли бы вы, – раздраженно произнесла она, – прекратить стучать карандашом по столу? Это сводит меня с ума… Благодарю. А теперь, когда мисс Деппинг ушла, будьте так добры, обоснуйте свои кошмарные заявления. У них есть какое-то обоснование, я надеюсь?

– Безусловно.

– Боже, боже, боже, боже… и… и теперь разразится скандал?

– Зачем же скандал, мэм?

– О, не притворяйтесь, что не понимаете! Это самое омерзительное и дикое из всего, что я когда-либо слышала. Поверить не могу. Несчастный мистер Деппинг – и гнусный бандит!..

Тук-тук, тук-тук – застучал по столу карандаш доктора Фелла, вторя часам. Хью Донован сокрушался, что ему не видно было лица доктора. Тот ссутулился над столом, опустив голову.

– Миссис Стендиш, – сказал он, – что это за женщина, с которой Деппинг хотел бежать?

Епископ вдруг соскочил с кресла, ринулся к окну и раскрыл его, впустив в комнату свежий воздух. Мэв не нашлась что сказать. Искоса поглядев на него, она заговорила:

– Женщина? Бежать?.. Что вы имеете в виду? Дорогой мой, да вы с ума сошли! – Попятившись, она уселась в кресло.

– Старая песня, – ответил доктор Фелл, – к которой я уже успел привыкнуть за последние дни. «Говорю же, вы сошли с ума» – это любимая прибаутка старшего инспектора Хэдли. Ладно, не возражаю. Поверьте, мэм, это тема не из приятных. Я поднял ее только потому, что считаю: это имеет отношение к убийству, придавая ему ужасающий характер.

– Я совершенно не понимаю, о чем вы.

– Хм… Наверное, стоило начать издалека. Не возражаете, если я закурю?

Она втянула воздух носом:

– Думаю, не было никакой необходимости спрашивать разрешения, доктор. Не смущайтесь моего присутствия… О чем вы говорили?

Доктор Фелл уселся поудобнее и крякнул от удовольствия, отрезая кончик сигары.

– Благодарю. Табак и пиво – братья-близнецы, которые греют мне душу на склоне лет. И у того, и у другого любопытная история, первому я посвятил целую главу своей книги «Английская культура питья с древности до наших дней». Знаете ли вы, что первый закон, который мы в шутку назвали «сухим», почти не возымел эффекта? Хе-хе… Меня забавляет мысль о том, что наши приятели-американцы решили, будто выдумали что-то новенькое. Самый первый сухой закон ввел в Древнем Египте сын Ра, он же фараон Рамзес Второй, аж в четырехтысячном году до нашей эры. Он издал указ, чтобы его подданные не напивались ячменным пивом и не горланили на фивских улицах. Считалось, что следующее поколение настолько «засохнет», что уже и не будет знать вкуса этой отравы. Ха, ха и ха. Закон провалился и был отозван. А вот табак… – Он многозначительно чиркнул спичкой. – Табак, хм! История табака, как я уже говорил, довольно сильно искажена. Христофор Колумб заметил, как коренные американцы курят сигары, не позднее чем в тысяча четыреста девяносто втором году. Любопытная картина, почти как если бы при этом они носили цилиндры и поглядывали на часы, висящие на золотой цепочке. Жан Нико…