Книга Полночь в Малабар-хаусе, страница 121 – Вазим Хан

Во дворе вокруг «бьюика» собралась толпа. Когда Персис и Блэкфинч подошли к машине, какой-то невысокий пожилой мужчина шагнул вперед и схватил Персис за руку.

– Эй! – возмутился англичанин, но Персис только отмахнулась от него. Во взгляде старика было какое-то напряжение, которое удержало ее.

– Это ложь, – выдохнул он. – Ложь и святотатство.

– О чем вы говорите?

Но не успел старик и рта раскрыть, как рядом появился Шергилл и оттащил его прочь.

– Прекратите! – выкрикнула Персис.

– Он пьян, – отозвался Шергилл. – Ему нечего вам сказать.

– Отпустите его!

Шергилл явно был вне себя от гнева, однако сделал так, как ему велели.

Персис подошла к старику. Это был маленький лысеющий человечек с седым пушком на макушке, впалыми, заросшими щетиной щеками и крючковатым носом. Одежда старика была вся в грязи и воняла. А еще от него несло спиртным.

– Что вы хотели мне сказать? – спросила Персис.

Но старик только опустил глаза на свои босые ноги.

– Не бойтесь. Что вы имели в виду? Что – ложь?

Молчание.

Она повернулась к Шергиллу.

– Кто это?

– Его зовут Мангал. И я уже сказал вам: он пьян.

Но Персис была уверена, что дело не только в этом. Этот человек жил в страхе. Появление Персис на мгновение разорвало эти оковы, а теперь он снова вернулся к безопасному безмолвию.

Когда Кулрадж Сингх вывел свой «бьюик» из деревни, Персис оглянулась, надеясь увидеть старика. Однако он уже успел куда-то испариться.

– Я хочу увидеть дом наваба.

– Не на что там смотреть, мадам, – ответил Кулрадж. – К тому же скоро стемнеет.

– Может, нам лучше вернуться? – задумчиво произнес Блэкфинч.

– Возвращайся, если хочешь. Я пойду пешком.

Блэкфинч уставился на нее, но ничего не сказал.

Через десять минут они проехали сквозь фруктовый сад со сладко пахнущими манговыми деревьями. В дальнем конце сада, на пологом возвышении, виднелись обугленные и почерневшие остатки бунгало наваба.

Персис и Блэкфинч вышли из машины и поднялись на небольшой склон. Сгущались сумерки, и солнце освещало верхушки деревьев. На остатках стен и грудах обугленных кирпичей расположилась стая ворон. Персис и Блэкфинч обошли всю развалившуюся постройку, однако смотреть было и вправду не на что.

Тем не менее что-то в этом месте – а может, его духе? – отозвалось в сердце Персис. Она не сомневалась, что здесь произошло страшное зверство и воспоминания о нем впитались в землю. Мужчины, женщины, дети были убиты – и все во имя патриотизма.

Или причиной было нечто другое? Например, простая человеческая жадность? Персис вспомнила анонимное сообщение, которое привело Хэрриота сюда. Этот неизвестный, помнится, предположил, что мотивом для убийства наваба было ограбление.

С высоты их наблюдательного пункта было отлично видно землю, простирающуюся до ограждения с колючей проволокой, которое обозначало границу с Пакистаном. Сама земля здесь была зеркалом, отражающим произвольный характер разделения.

– Наваб, и правда, был таким уж жестким человеком? – спросила Персис у Кулраджа.

– Я не из Джаланпера, мадам, – ответил тот. – Но у меня там есть друзья. До пожара я не слыхал ничего о навабе. Он был не лучше и не хуже предыдущих землевладельцев. Однако то, что он был за Пакистан, – это, безусловно, правда и многим это было не по душе, – добавил он и покачал головой. – Владения наваба и его семьи процветали. За многие столетия тут скопилось огромное богатство. Говорят, что у наваба дома была сокровищница с разными драгоценностями, он был известен тем, что понимал в них толк. Заказывал он их, разумеется, не у местных мастеров – ему бы это даже в голову не пришло.