Книга Шифр Данте, страница 109 – Вазим Хан

Двое нацистов вместе скрываются от преследования.

А потом один из них появляется в Бомбее и оказывается как-то связан с Джоном Хили и похищением бесценного манускрипта.

Но чем нациста могло привлечь похищение «Божественной комедии» Данте? Конечно, это была редкая ценная книга, но стоила ли она такого риска? Его могли раскрыть, поймать, привлечь к суду и, возможно, даже казнить.

Персис стояла в спальне Ингрэма, и ей казалось, что ответы кружат по комнате, как стая птиц. Нужно только замереть, и тогда одна из них приземлится к ней на плечо и сама все расскажет.

Это не сработало.

Персис сунула фотографию в карман и вышла на улицу.

* * *

В Малабар-хаусе ее ожидало записанное Бирлой сообщение от Фрэнка Линдли. Бирла, прищурившись, посмотрел на листок, почесал голову и в конце концов разобрал, что именно там написал.

– Он хочет, чтобы ты позвонила какому-то итальянцу. Это бывший член администрации лагеря, в котором держали Джона Хили.

Линдли продиктовал Бирле номер.

Мужчина на другом конце телефонного провода – Сальваторе Пепе, служивший в Винчильяте, когда там находился Джон Хили, – говорил медленно, осторожно, взвешивая каждое слово.

К счастью, английский у него был вполне сносный.

– Чем конкретно вы там занимались? – спросила Персис.

– Руководителем в Винчильяте был злобный нацист, – ответил Пепе. – Моя работа состояла в том, чтобы выполнять любые его приказы.

Он как будто пытался оправдаться, хотя она ни в чем его не обвиняла.

– Вы вели учет всех заключенных, которые приезжали и уезжали?

– Sì. Приезжали, уезжали, умирали. Хотя такого было не очень много. Там были офицеры высоких званий, и мы хорошо с ними обращались. Даже нацисты держали себя в руках, хотя с этими мясниками такое бывало не часто.

– Мясниками? – холодно переспросила Персис. – Я думала, это были ваши союзники.

– Они не были моими союзниками. Это Муссолини забрался в постель к Гитлеру. Мадонна, это же как лечь в постель с трупом! До войны я служил счетоводом. Я пошел в армию, потому что у меня не было выбора. Я знал многих итальянцев на передовой, почти все они были достойные люди. Они делали то, что делали, потому что таков был их долг. А нацисты… это головорезы. Школьные хулиганы, которые привыкли уничтожать источник проблемы, вместо того чтобы ее решить. Если люди могут так жить, куда катится мир?

Персис не стала отвечать на этот вопрос. Она не до конца верила в его показную невинность.

– Когда Хили появился в лагере?

– В сентябре сорок третьего.

– Насколько мне известно, он пробыл там не очень долго. Примерно через месяц в Винчильяту приехал какой-то нацист и забрал его.

– Все немного сложнее. – Пепе замялся.

– Уверяю вас, ничего из того, что вы скажете, не будет использовано против вас. Война закончилась.

– Может, война и закончилась, мэм, но у союзников хорошая память, sì?

– Пожалуйста. Это важно.

В трубке повисло молчание.

– Ладно. Да, Хили на самом деле увезли в октябре. Но мне приказали нигде это не отмечать.

– Не поняла.

– Все очень просто. В моих записях говорилось, что Хили по-прежнему в Винчильяте.

– Кто вам приказал?

– Тот, кто его забрал. Маттиас Брунер.

– Зачем ему это было нужно?

– Я не знаю. Нацисты не любили вопросов.

Уже положив трубку, Персис продолжала задумчиво ее разглядывать.

Нацисты забрали Джона Хили из лагеря для военнопленных в Винчильяте и сделали все возможное для того, чтобы об этом никто не узнал. Для всего мира Хили оставался в лагере до середины сорок четвертого года, когда ему удалось бежать.