Книга Моя навеки, сквозь века, страница 99 – Марина Повалей

— А ну прекратить! Что здесь происходит? — в этом голосе сейчас вообще ничего не напоминает игривых расшаркиваний с Лёвушкой.

— А ты иди своей дорогой! Без тебя разберёмся.

— Кто вы? Ваша фамилия? — я отчётливо увидела, как изо рта Ник Ника полетели слюни. Блииин.

Он навис над ними своей громадой.

Заозиралась: драчуньи и след простыл.

— А ты кто таков, что расспросы устраиваешь? — она, такая же грузная, как и все здесь служившие, развернулась на него всем телом.

— Я главный врач этой больницы! И я требую уважения к пациентам!

Тётки переглянулись между собой. У одной из них, с выпирающим горбом, в глазах появился испуг. Но ей слова не давали.

— Чем докажешь? — пошла в атаку другая.

— Тем, что уже сегодня же вас здесь не будет! Фамилия!

Она молчала.

А вот доктор воспрял. Его тяжёлая сутулость чуть распрямилась, и сам он весь олицетворял собой праведный гнев.

С нами поравнялось два парня в пальто, даже котелки не сняли.

— Узнайте, кто эта женщина, проконтролируйте, чтобы её рассчитали. Дождитесь, пока она соберёт вещи и проводите за ворота.

У него за малым пар не шёл из ушей. Всё, что он сказал ребяткам, прозвучало буквально на выдохе, через нос.

Ни слова в ответ, парни слаженно обступили надзирательницу, или санитарку?...

Мы пошли дальше, спутник мой ощутимо помрачнел, ушёл в свои мысли. Иногда поднимал голову, останавливал кого-то, отдавал распоряжения, и чем больше времени мы шли, тем больше он командовал.

Словно, просыпается по-тихоньку.

Только слишком по-тихоньку для этого места.

— Вы и правда главный врач? — спросила, как только он закрыл за нами дверь моей палаты.

Этот вопрос мучил меня с тех пор, как я услышала его должность. Вопрос, как и парадокс с ним связанный. С одной стороны: он не играл. Он был расстроен, раздосадован, разгневан, когда увидел ту сцену в коридоре. С другой: как этот беспредел может твориться без попустительства начальства? Есть ещё третья: он так разошёлся в отдаче поручений, к концу нашего пути, что я чётко поняла: впереди у него миллион дел. Разве я – та, которой не требуется его помощь, имею право его задерживать из любопытства? Отнимать драгоценное время?

— Не похож? — он прошёл к камину, достал из кармана спички, стал разжигать огонь. — Здесь… многое изменилось, — пробежался глазами по комнате, — в больнице, но не в этой палате. Её не тронули…

— Почему?

— Это палата для особенных пациенток Александра Васильевича.

Очень интересно. Я поудобнее развалилась в мягком кресле, готовая выведать из Ник Ника всё до капли.

Очень хочется спросить, все ли мои предшественницы были здесь по своей воле? Или их держали в этом комфортабельном номере насильно? Но… очень опасный вопрос: в лучшем случае, он мне просто не ответит. В худшем: оскорбится и закроется. Не хочу его спугнуть. Если он и правда главный врач, мне нужно это знакомство, как и его доверие. Старичок, которому, уже, вот такому расслабленному, меланхоличному, теперь не дашь и пятидесяти, нужен мне в союзниках.

— Он настолько влиятелен, что в больнице у него своя палата?

— Он глава охранного отделения, которое в ведомстве МВД, как и хозяйственный департамент, следящий за такими больницами. Неужели два больших начальника не договорятся между собой?

— Почему не тронули? — попробую с этой стороны.