Книга Свет гаснет, страница 42 – Найо Марш

— В каком-то смысле.

— Выкладывай.

— Мисс Гэйторн. Она все время говорит о проклятии.

— О проклятии?

— Которое лежит на пьесе. Теперь она все время твердит о всяких происшествиях. Она считает, что меч под брезентом — одна из тех плохих вещей, которые происходят с «Макбетом», то есть, — поправился он, — с пьесой про шотландцев. Она говорит, что тут нужно побрызгать святой водой и что-то сказать. Не знаю. Как по мне, все это чепуха, но она все время про это говорит. А клеймор — это же все я сделал, так ведь? Все остальное тут ни при чем.

— Совершенно ни при чем.

— В общем, мне очень жаль, что вам досталось, сэр. Правда.

— И правильно жаль. Но мне уже гораздо лучше. Послушай, Уильям, а ты с кем-нибудь еще говорил об этом?

— Нет, сэр.

— Слово джентльмена? — спросил Перегрин и подумал, не слишком ли комично и снобистски это звучит.

— Нет, не говорил, ни единого словечка.

— Вот и не говори. Кроме как со мной, если захочешь. Если они узнают, что бок у меня болит из-за клеймора, они начнут выдумывать всякую суеверную чушь про пьесу, эти слухи расползутся по театру, и это повредит постановке. Ни слова никому! Ладно? Но я, возможно, кое-что им скажу. Пока не уверен.

— Ладно.

— Ты получишь свой клеймор, но чтобы никаких глупостей с ним.

Уильям озадаченно посмотрел на него.

— Не размахивай им где попало. Только для церемониального использования. Понятно?

— Еще как понятно, сэр.

— Договорились?

— Наверное, — пробормотал Уильям.

Перегрин напомнил себе, что Уильям уж точно не сможет поднять оружие выше пояса, и решил не настаивать. Они пожали друг другу руки и без четверти шесть заглянули в «Малый Дельфин», где Уильям съел невероятное количество сдобных лепешек и выпил лимонада. Кажется, он снова обрел самообладание.

Перегрин отвез его домой — в крошечный домик на опрятной улочке в Ламбете. Шторы на окне еще не были опущены, но свет в комнате уже горел, и его взору предстала приятная картина: набитый книгами шкаф и удобное кресло. Миссис Смит подошла к окну и выглянула на улицу, прежде чем задернуть шторы.

Уильям пригласи его зайти.

— Я отведу тебя, но сам заходить не буду, спасибо. Меня ждут дома. Вообще-то, я уже опаздываю.

После короткого стука в дверь появилась мать Уильяма — очень худая женщина в хорошем, но не новом пиджаке и юбке и с резкой манерой речи.

— У меня встреча в этом районе города, так что я решил довезти Уильяма до дома, — сказал Перегрин. — Ему ведь девять лет?

— Да, недавно исполнилось.

— В таком случае, боюсь, нам придется найти еще одного мальчика, чтобы они могли сменять друг друга через день. Это будет нелегко, но таковы правила. Я постараюсь это устроить. У вас нет кого-нибудь на примете?

— Боюсь, что нет. Наверное, в его школе вам кого-нибудь порекомендуют.

— Да, наверное. У меня есть адрес. Придется прибегнуть к обычным источникам, — сказал Перегрин. Он приподнял шляпу. — До свидания, миссис Смит. У мальчика отлично все получается.

— Я рада. До свидания.

— Пока, Уильям.

— До свидания, сэр.

Перегрин ехал домой в некотором замешательстве. Он, конечно, был рад, что тайна спрятанного меча разъяснилась, но не был уверен, стоило ли рассказывать об этом актерам. В конце концов он решил прилюдно сказать что-нибудь Гастону про то, что он пообещал отдать Уильяму деревянный меч, и про то, что Уильям его спрятал. Но по словам Уильяма Нина Гэйторн знала о мече. Как, черт побери, эта старая калоша узнала? Чарли? Может быть, это он проболтался? Или скорее Банко. Он был там. Он мог все видеть. И почти удовлетворившись тем, что так оно и есть, он приехал домой.