Книга Хозяйка медовых угодий, страница 47 – Ри Даль

Я замолчала, понимая, что спорить бесполезно. Брад отвернулся, раздавая указания мужчинам, и вскоре мы снова двинулись вперёд.

Лес становился всё мрачнее, факелы отбрасывали жуткие тени, которые казались то фигурой девочки, то зверем, готовым прыгнуть. Я вглядывалась в каждый куст, в каждую ложбину, надеясь увидеть хоть что-то — лоскут платья, след на земле, пустое ведро. Но ничего. Только тьма и шорохи.

Часы тянулись, как годы. Ноги мои дрожали, лодыжка ныла так, что каждый шаг был пыткой, но я не останавливалась. Эсмира то и дело предлагала мне сесть, передохнуть, но я только мотала головой. Сельчане начали уставать — я видела, как их шаги становились тяжелее, как лица мрачнели. Кто-то шептался, что пора возвращаться, что в лесу ночью опасно. Я делала вид, что не слышу.

— Лина! — снова крикнула я, и мой голос уже не был таким громким, он тонул в усталости и отчаянии.

Брад остановился, повернувшись ко мне. Его факел почти догорел, и в тусклом свете его лицо казалось каким-то неживым, восковым.

— Мариса, — сказал он тихо, но твёрдо. — Мы обошли весь лес до болот. Дальше идти опасно. Надо возвращаться.

— Нет! — вырвалось у меня, громче, чем я хотела. Все обернулись, и я почувствовала их взгляды — смесь жалости и раздражения. — Мы не можем уйти! Она где-то здесь! Лина ждёт нас!

— Мы сделали всё, что могли, — ответил Брад, и в его голосе не было злобы, только тяжёлая усталость. — Лес велик, а ночь темна. Если пойдём дальше, можем сами не выбраться. Подумай о себе. И о нас.

— Я не могу её бросить, — прошептала я, чувствуя, как слёзы снова наползают на ресницы. — Пожалуйста, Брад… Ещё немного…

Он вздохнул, его плечи поникли. На миг мне показалось, что он уступит, но затем он покачал головой.

— Мы сделали всё, что в наших силах, — повторил он. — Если она в лесу, то… может, боги смилостивятся. Но мы должны идти обратно. Ради всех.

Я хотела кричать, умолять, упасть на колени, но силы покинули меня. Эсмира обняла меня за плечи, её руки дрожали.

— Пойдём, Мариса, — тихо сказала она. — Ты еле стоишь. Надо вернуться, набраться сил. Завтра…

— Завтра может быть поздно! — выкрикнула я, вырываясь.

Но мои ноги подкосились, и я рухнула на колени, вцепившись в палку. Сельчане молчали, их лица были тёмными пятнами в свете угасающих факелов.

Брад шагнул ко мне, его голос смягчился, но остался твёрдым.

— Мы вернёмся, Мариса. Утром. С новыми силами. Но сейчас — назад. Иначе беда случится не только с Линой.

Я смотрела в темноту, где, как мне казалось, всё ещё мелькали тени.

Моя Лина… Моя девочка… Я не спасла Соню, и теперь Лина…

Слёзы текли по щекам, но я не вытирала их. Эсмира помогла мне встать, и я, хромая, побрела за сельчанами, чувствуя, как сердце разрывается на куски.

Лес молчал, унося мою надежду в свои глубины.

Сельчане провожали меня до самой пасеки, их шаги шуршали по сухой траве, а факелы догорали, отбрасывая слабые отблески на тропу. Я хромала, опираясь на палку, и каждый шаг отдавался болью не только в лодыжке, но и в сердце. Тьма вокруг казалась живой, она давила, шептала о моём бессилии, и я, стиснув зубы, старалась не дать слезам вырваться наружу.

Когда мы дошли до хижины, сельчане остановились. Их лица, усталые и мрачные, едва виднелись в тусклом свете. Брад шагнул ко мне, его посох глухо стукнул о землю.