Книга Аптекарский огород попаданки, страница 109 – Ри Даль

Я растерялась. Совершенно. Мои щёки вспыхнули, и я поспешно отвернулась, делая вид, что поправляю шпалеру. Какой же я была дурой! Зачем я вообще это сказала? Зачем пыталась уязвить его, когда он, кажется, и не думал меня провоцировать?

— Простите, — пробормотала я, не глядя на него. — Я не должна была…

— Не извиняйтесь, — перебил он, и я почувствовала, как он подошёл ещё ближе. — Вы сказали то, что думаете. Это… честно.

Честно? Я чуть не рассмеялась. От горечи.

Если бы я была честна, я бы сказала, что злюсь не на него и не на Груню. Я бы сказала, что больше всего на свете злюсь на себя. На свою неприкаянность. На то, что все вокруг движутся вперёд, а я стою на месте, как розовый куст, который подрезают, подвязывают, но который всё равно не может никуда уйти. Я мечтала о великом, но всё величие моё в данный момент состоит лишь в садовых премудростях и играх с маленькой Агатой, которая единственная была здесь моим солнцем и смыслом.

— Я знаю, что вы желаете лишь счастья своему брату, — оправдалась запоздало. — Вот и вырвалось по неосторожности…

— А чего хотите вы, Александра Ивановна? — спросил Василий, и его голос вдруг стал тише, почти интимным.

Я замерла, всё ещё держа в руках ветку розы. Шип впился в палец, но я даже не поморщилась.

Чего я хочу? Вопрос был таким простым и таким невыносимо сложным одновременно. Я хотела слишком многого. Хотела учиться. Хотела врачевать. Хотела найти В.Б. Хотела… любить? Нет, об этом я даже думать боялась. Любовь — это роскошь, на которую у меня нет права. Не теперь, не в этой жизни.

— Я хочу… — начала я и запнулась. Взгляд Василия, участливый, внимательный, будто подталкивал меня к ответу, и я вдруг решилась: — Я хочу найти одного человека. Его зовут В.Б. Он… он вдохновил меня. Дал мне надежду, что я могу стать той, кем всегда хотела. Врачом. Учёным. Он посылал мне книги, письма… Но теперь он, должно быть, на Балканах, на фронте. И я боюсь, что потеряю его, как потеряла брата.

Я замолчала, потрясённая собственной откровенностью. Почему я это рассказала? Почему именно ему?

Мой взгляд метнулся к Василию, и я увидела, как его лицо на миг изменилось — что-то промелькнуло в его глазах, но я не могла понять, что. Удивление? Боль? Он быстро взял себя в руки, но я заметила, как его пальцы крепче сжали трость.

— В.Б., — повторил он тихо, словно пробуя инициалы на вкус. — И вы так высоко его цените?

— Да, — ответила я, чувствуя, как горло сжимается. — Он единственный, кто поверил в меня. Я потеряла Николашу на войне. Не хочу потерять ещё одного человека, который дал мне цель.

Василий молчал, и тишина между нами стала почти осязаемой. Я вдруг почувствовала себя уязвимой, будто открыла ему слишком много. Но отступать было поздно.

— Поэтому я хочу, чтобы вы замолвили за меня словечко в общине сестёр милосердия, — выпалила я. — Они ведь собираются в миссию на Балканы, верно? Я слышала, как вы сами говорили… Я тоже хочу туда отправиться…

Василий нахмурился, и я поняла, что мои слова ему не по душе. Его губы поджались, а взгляд стал жёстче.

— На Балканы? — переспросил он, и в голосе послышалось напряжение. — Вы понимаете, что это война? Сёстры милосердия, Александра Ивановна, не сидят в тылу. Их отправляют на фронт, прямо под пули. Это не место для вас.