Книга Аптекарский огород попаданки, страница 112 – Ри Даль

Агата захлопала в ладоши, её щёчки порозовели от удовольствия.

— А ещё что? Расскажи ещё!

Я рассмеялась, убирая выбившуюся прядь её волос за ухо.

— Ещё? Ну, хорошо. В Египте мята считалась даром богов, и её клали в... — я запнулась, вспомнив, что рассказывать ребёнку о погребальных обрядах, пожалуй, не стоит. — В общем, её очень ценили. А теперь твоя очередь. Назови растение!

Агата задумалась, наморщив лобик, а затем выпалила:

— Ромашка!

Я кивнула, и она снова умчалась, её лёгкие шаги шуршали по траве. Смотрела я на неё, и сердце моё сжималось от нежности. Эта девочка, такая хрупкая и такая живая, стала мне дороже, чем я могла себе позволить. Каждый её смех, каждая доверчивая улыбка вплетались в мою душу, как те самые травы в нашу корзинку. Но я не мать ей, напомнила я себе. У меня есть цель — стать врачом, найти В.Б., спасти людей. А привязанность... привязанность только усложняет всё. И всё же, глядя на Агату, я не могла не чувствовать, как она заполняет пустоту, которую я так долго старалась игнорировать.

— Вот! — Агата вернулась, протягивая мне пучок ромашек, их белые лепестки трепетали на ветру. — Теперь твоя очередь рассказывать!

— Молодец, — похвалила я, вдыхая тонкий аромат цветов. — Ромашка — удивительное растение. Её заваривали в чай, чтобы успокоить нервы или помочь уснуть. А ещё, говорят, она приносит удачу тем, кто влюблён.

— Сашенька? — тихонько позвала Агата, усаживаясь рядом и прижимаясь ко мне.

— Да?..

— Я тебя очень люблю.

Я замерла. Горло перехватило. Эти слова, такие искренние, такие тёплые, были словно бальзам на рану, о которой я старалась не думать, и в то же время бередили её слишком сильно. Я обняла Агату, прижимая её к себе, и прошептала:

— И я тебя люблю, моя девочка.

В глубине души я, конечно, знала: я не могу остаться. Моя мечта звала меня вперёд. И всё же мысль о том, чтобы оставить Агату, резала сердце, как острый шип розы.

— Смотри, кто идёт! — вдруг воскликнула Агата, указывая на тропинку.

Я обернулась и увидела Груню, спешащую к нам с сияющей улыбкой. Её щёки пылали, а в руках она держала ещё одну корзинку, явно намереваясь присоединиться к нашей игре.

— Сашенька, Агатушка! — крикнула она, подбегая. — Что это вы тут затеяли? Травки собираете? Ох, до чего ж хорошо в саду! Прямо как в Москве будет, в Аптекарском огороде. Вениамин Степанович говорит, там такие цветы, такие травы! Я уж и не чаю, как поскорее туда уехать!

Она плюхнулась на покрывало рядом с нами, её глаза блестели от предвкушения.

— Вот приедем с Вениамином Степановичем, и я буду помогать ему в лаборатории! Представляешь, Саш, я, может, тоже учёной стану!

— Станешь, Груня, — улыбнулась я, стараясь скрыть тень грусти в голосе. — Ты уже и сейчас умница.

Груня засмеялась, подхватила корзинку и тут же включилась в игру.

— А ну-ка, Агата, найди мне... лаванду! — скомандовала она, и девочка, хихикая, снова умчалась к клумбам.

Пока Агата искала растение, Груня придвинулась ближе и зашептала:

— Сашенька, только подумать, какая жизнь меня ждёт! Вениамин Степанович такой добрый, такой умный! Я уж и чемодан себе собрала. Дождаться бы только! А вы... вы, Сашенька, ведь с нами, правда?

Я молчала, поджимая губы.

О моей затее знал пока лишь Булыгин. Даже Груне я ни о чём не рассказывала. Однако ответ от общины сестёр милосердия до сих пор не пришёл. И тревога с каждый днём грызла меня только сильнее. Хотелось мне поделиться с Груней, хотелось. Но, как было ей рассказать о том, что я, возможно, уеду туда, где пули свистят над головой? Как оставить Агату, которая смотрит на меня, как на старшую сестру или даже... мать?