Книга Аптекарский огород попаданки, страница 169 – Ри Даль

— Александра Ивановна, — сказал он с лёгкой улыбкой, шагнув ближе. — Или, лучше сказать, княгиня Александра?

Я улыбнулась в ответ.

После венчания, что состоялось три месяца назад в небольшой церкви на Пречистенке, я взяла его фамилию. Булыгина. И стала княжной. Это звучало так естественно, так правильно, будто я всегда была ею. Венчание было скромным, но полным любви: Груня плакала, Вениамин неловко теребил платок, а Агата, в белом платьице, держала нас за руки, сияя от счастья.

— Василий Степанович, — ответила я с притворной строгостью, — вы опять дразните меня?

Он шагнул ещё ближе, его рука коснулась моей щеки, и, не обращая внимания на Агату, которая хихикала, он наклонился и поцеловал меня — нежно, но с той страстью, что всегда скрывалась за его сдержанностью. Я ответила, чувствуя, как тепло его губ разгоняет осенний холод.

— Папа, ну хватит! — возмутилась Агата, дёргая его за рукав. — Сашенька только пришла, а ты её уже целуешь!

Василий засмеялся — редкий, глубокий смех, который я так любила.

— Прости, моя принцесса, — сказал он, подхватывая Агату на руки. — Но твоя мама слишком красива, чтобы я мог устоять.

Я покраснела, отводя взгляд.

Мама... Это слово, произнесённое им, звучало как музыка.

— Идёмте, — сказал Василий, ставя Агату на пол. — Ужин скоро, а у нас сегодня гости.

Я кивнула, чувствуя, как предвкушение смешивается с лёгкой тревогой.

Сегодня был мой день рождения — двадцать третий, если считать по этому миру, или тридцать третий, если вспомнить мою прошлую жизнь. Я старалась не думать о прошлом, но иногда оно накатывало волной, напоминая о том, через что я прошла, чтобы оказаться здесь.

Вскоре гостиной было уже шумно. Груня, в простом, но аккуратном платье, качала на руках своего сына, маленького Мишу, которому едва исполнилось пять месяцев. Рядом стоял Вениамин, её муж, с гордой улыбкой глядя на жену и ребёнка.

Их свадьба состоялась в июле, вскоре после того, как они вернулись из Воронино. Вениамин, с его любовью к науке и мягким нравом, оказался для Груни идеальной парой. Я вспомнила, как она краснела, когда он впервые пригласил её на прогулку в Аптекарском огороде, и как я подтрунивала над ней, пока она не призналась, что влюблена.

— Сашенька! — воскликнула Груня, заметив меня. — С днём рождения, сударыня моя!

Она передала Мишу Вениамину и бросилась меня обнимать. Я засмеялась, чувствуя её тепло.

— Груня, ты как всегда буря! — сказала я, обнимая её в ответ. — Как мой крестник?

— Ох, шалун растёт! — пожаловалась Груня, но глаза её сияли. — Весь в отца — всё ему надобно попробовать, всё потрогать!

Вениамин, услышав это, смущённо кашлянул.

— Агриппина Никифоровна, не наговаривайте на Михаила Вениаминовича, — сказал он с улыбкой. — Он просто любознательный.

Я улыбнулась, глядя на малыша, который смотрел на меня большими серыми глазами. Миша был чудом, и я, как крёстная, чувствовала за него ответственность. Взяла его на руки и начала укачивать, напевая тихо колыбельную, что пела мне когда-то мама в той, другой жизни.

— Сашенька, любо-дорого на тебя смотреть. Молюсь, чтобы ты тоже маменькой стала скорее, — шепнула Груня, наклонившись ко мне.

Я улыбнулась, но в груди что-то шевельнулось. Маменька... Это слово теперь было не только про Агату, но и про что-то ещё, о чём я пока не решалась говорить.