Книга Белая ведьма для алого дракона, страница 22 – Рина Мадьяр

— Ох, не может быть! — притворно ахнула Кларисса. — Герцогиня, вы бы не стали так низко падать? Хотя, отчаяние делает людей неразборчивыми. Боязнь не угодить Эррону, показаться нелепой на фоне нашей Беллы.

Их слова лились, как яд. Собравшиеся у дверей старшие слуги перешептывались, бросая на меня испуганные или осуждающие взгляды.

Публика была готова поверить красноречию Изабеллы и Клариссы.

В этот момент в дальний конец зала буквально втолкнули маленькую, перепуганную фигурку в простом платье служанки. Это была Мэри.

Лицо её было заплаканным, она дрожала как осиновый лист, едва держась на ногах. Два крепких слуги из охраны Годрика стояли по бокам.

— Нашли, герцогиня, — громко и жестко произнес Годрик, шагнув вперед. Его голос заставил всех замолчать. Он подошел к Мэри, его взгляд был как раскаленный добела металл. — Говори. Правду. Кто велел тебе испортить гобелены?

Мэри всхлипнула, ее глаза метались между мной, Изабеллой и грозной фигурой Годрика. Она открыла рот, но выдавила только:

— Я… я не хотела… Мне сказали… Герцогиня… она…

— Враньё! — грянул Годрик, и его крик заставил Мэри вздрогнуть и присесть на корточки. Он наклонился к ней, его лицо было страшным в своей холодной ярости. — Ты осмелишься обвинить герцогиню Ашборн в твоем подлом вредительстве? Глаза в глаза! Кто дал тебе ведро? Кто сказал, где лежат гобелены? Кто пообещал золото или угрожал? ГОВОРИ!

— Объясните, что за шум вы здесь подняли.

Голос прозвучал негромко, но с такой неоспоримой властью и ледяной силой, что все, включая Изабеллу, затаили дыхание, будто по команде. Он прорезал напряженный воздух зала, как клинок.

Все головы повернулись к входу.

В распахнутых дверях бального зала, залитый светом из высоких окон, стоял Эррон Ашборн.

Алые волосы, будто не тронутые дорожной пылью, ниспадали на плечи темного, строгого дорожного плаща. Его лицо было непроницаемой маской, но в глазах, цвета закатного золота, горел холодный, всевидящий огонь.

Он вошел не спеша, его тяжелые сапоги глухо стучали по паркету, отмеряя шаги в гробовой тишине. Его взгляд скользнул по испорченным гобеленам, по плачущей Мэри, по Годрику, застывшему в почтительном, но напряженном поклоне, по Изабелле и Клариссе, замершим с открытыми ртами, и, наконец, остановился на мне.

Тишина, наступившая после появления Эррона, была оглушающей. Казалось, даже пылинки замерли в воздухе, боясь привлечь его внимание.

Изабелла оправилась первой. Её лицо мгновенно сменило маску гнева на обиженную невинность.

— Брат! Наконец-то ты здесь! — Изабелла сделала шаг к нему, драматично протягивая руки. — Посмотри, что творят в нашем доме! Этот хаос, это безобразие! И все из-за…

Эррон медленно поднял руку. Всего на сантиметр, но этого жеста хватило, чтобы Изабелла замолчала на полуслове, будто наткнувшись на невидимую стену.

Его глаза, холодные и неумолимые, были прикованы ко мне.

— Герцогиня, — его голос был низким, ровным, без единой нотки упрека или одобрения, — Вы здесь распоряжаетесь. Объясните ситуацию.

Все взгляды впились в меня. В горле пересохло, сердце бешено колотилось, но я собрала всю свою волю в кулак.

— Ваша светлость, — мой голос прозвучал чуть хрипло, но четко и ясно, без тени дрожи. — Произошел акт вандализма. Испорчены гобелены, предназначенные для бала. Под подозрением находится служанка Мэри, которую и нашли здесь. Однако, — я перевела взгляд на Изабеллу, — леди Изабелла считает, что корень проблемы не в самом вредительстве, а в общей обстановке бесконтрольности, которую якобы создало мое правление. Она полагает, что я, уделяя внимание делам поместья, таким как срочная помощь деревне Черный Камень, запустила порядок в замке, что и позволило случиться этому инциденту.