Книга Белая ведьма для алого дракона, страница 39 – Рина Мадьяр

Изабелла вышла из замка в скромном, но дорогом темно-красном дорожном платье и плаще. Она выглядела бледной, но собранной.

Ни слез, ни истерик. Только ледяное, достоинство, натянутое, как струна. Она молча приняла от брата прощальный поцелуй в щеку.

Эррон был также непроницаем, его лицо не выражало ничего, кроме формальной учтивости.

Затем она повернулась ко мне. В ее глазах, казалось, ничего не было.

— Прощай, герцогиня, — произнесла она ровным, безжизненным голосом.

— Счастливого пути, леди Изабелла, — ответила я, соблюдая формальности. — Пусть новое место принесет вам покой.

Она сделала шаг к карете, слуга уже открыл дверцу. И тут она замерла, обернулась ко мне снова. И взгляд ее преобразился.

Из пустоты в них плеснул самый настоящий, концентрированный яд. Тот самый, что копился все эти недели унижения. Она подошла ко мне так близко, что ее следующее слова услышали только я и стоящий рядом Эррон.

— Наслаждайся своей победой, пока можешь, баронесса, — ее голос был сладким, как сироп, и острым, как лезвие. — Наслаждайся его вниманием. Его постелью. Но знай одно.

Она сделала паузу, наслаждаясь эффектом. Я чувствовала, как леденеет кровь в жилах.

— Он никогда тебя не полюбит. Никогда.

Эррон сделал резкое движение, чтобы остановить ее, но она уже выпалила, быстрее и тише, впиваясь в меня взглядом:

— У него была любовь. Единственная. Лиана Торренс. Невеста, которую он взял до свадьбы. Она носила его ребенка. И умерла, истекая кровью, на его глазах, потеряв и его жизнь и свою. Ты для него лишь тень. Жалкая замена. Удобная и послушная кукла, чтобы вести его счета и рожать ему наследников. Не более того. Так что живи с этим. С тем, что у тебя даже имя похожее.

Она не стала дожидаться ответа. Развернулась, ловко взобралась в карету без помощи слуг и захлопнула дверцу. Через мгновение экипаж тронулся и скрылся за воротами.

Я стояла, как вкопанная. Слова ее жгли мне кожу. Мир вокруг будто в одно мгновение потерял краски и звуки. Я не видела двора, не слышала голосов слуг, не чувствовала холодного ветра. Только ледяную пустоту внутри, в которую вползало отвратительное, холодное понимание.

Так вот откуда эта вечная холодность. Эта отстраненность. Эта пустота в его глазах, которую я иногда, мне казалось, начинала согревать.

Это была не просто суровость характера. Это была могила. Могила любви, ребенка и той части его души, что могла любить.

Ко мне подошли. Я почувствовала его присутствие, его тепло, но теперь оно обжигало.

— Линель… — его голос прозвучал приглушенно, будто из-под толщи воды.

Я отшатнулась, не глядя на него. Я не могла смотреть на него сейчас. Не могла видеть в его глазах подтверждение или опровержение. Мне нужно было быть одной.

— Простите, мне… мне нужно проверить отчеты по зимним запасам, — выдохнула я какое-то бессмысленное оправдание и, подхватив подол платья, почти побежала обратно в замок.

Я не помнила, как дошла до кабинета. Руки дрожали. Я прислонилась спиной к холодной дубовой двери, пытаясь отдышаться, но воздух не хотел заполнять легкие.

Замена.

Слова Изабеллы звенели в ушах, сливаясь с памятью о его ласках. Такими нежными, такими страстными. Но всегда ли в них была нежность? Или лишь долг? Желание? Попытка забыться?

Я подошла к столу, к горшку с белыми цветами. Они цвели, не зная о моей душевной буре. Я провела пальцем по нежному лепестку. Он был таким хрупким.