Книга Белая ведьма для алого дракона, страница 43 – Рина Мадьяр

Он не сказал “для меня”. Но в этих словах, в его прикосновении, в том, как он смотрел на меня в полумраке кабинета, было больше искренности, чем во всех любовных клятвах, которые я могла себе представить.

Он убрал руку, словно спохватившись, и его лицо снова стало чуть более отстраненным, но стена между нами уже дала трещину.

— Вам нужно отдыхать. Завтра будет не легче. Нужно следить за распространением болезни, координировать поставки.

Я кивнула, все еще не в силах говорить.

Следующие дни слились в единый, напряженный поток времени, где не было места личным терзаниям. Забота о том, была ли я заменой, растворилась в едком запахе дегтя и дыма костров, на которых сжигали зараженные вещи, в горьком аромате лечебных отваров, в бесконечных списках и отчетах.

Замок превратился в штаб по борьбе с эпидемией. Эррон взял на себя военную часть: контроль над карантинными постами, дисциплину, безопасность.

Каждое утро начиналось с совета в его кабинете. Он докладывал о ситуации на границах карантина, о новых случаях, если они, к счастью, просачивались сквозь кордоны. Я — о распределенных ресурсах, о новых партиях лекарственных трав, закупленных у окрестных знахарей, о продовольствии для изолированных деревень.

Мы спорили постоянно. Он требовал ужесточить меры, я настаивала на увеличении помощи, утверждая, что голод и паника убьют людей быстрее болезни. И самое удивительное в том, что он слушал. Иногда уступал. Его холодная расчетливость сталкивалась с моим стремлением спасти каждого, и в этом противоборстве рождался единственно верный баланс.

Однажды вечером пришла весть: в соседней с Темнокаменьем деревушке Заречье заболели двое детей. Староста, боясь карантина, скрыл это. Теперь болезнь бушевала и там.

Эррон, узнав, в ярости схватил со стола тяжелый кубок и швырнул его в камин. Он говорил о глупости и неподчинении, о необходимости показательных наказаний. Я молча слушала, а потом подошла к карте поместья.

— Наказывать будем потом, — сказала я твёрдо. — Сейчас нужно действовать. Здесь, — я ткнула пальцем в точку между двумя деревнями. — Нужен полевой лазарет. Чтобы не возить больных через пол-поместья и не разносить заразу. И чтобы люди из Заречья видели, что мы помогаем, а не только наказываем.

Он смотрел на карту, на мой палец, его гнев понемногу остывал, сменяясь все той же сосредоточенной расчетливостью.

— Годрик! — его голос вновь обрел привычную командирскую твердость. — Слушайте герцогиню. Организуйте.

И мы организовали. Лазарет развернули за два дня. Я лично отбирала самых выносливых и бесстрашных служанок и конюхов, готовых ухаживать за больными под руководством старой Марии-лекарки. Эррон выделил лучших своих людей для охраны и логистики.

Через неделю пришла первая хорошая весть: количество новых заболевших в Темнокаменье пошло на спад. Лечение и профилактика работали.

В тот вечер я засиделась в лазарете, помогая менять повязки и разносить отвары. Когда я возвращалась в замок, уже смеркалось. Я была смертельно усталой, от меня пахло дымом и полынью, а в волосах были запутаны колючки репейника.

Эррон ждал меня на крыльце. Он стоял, опираясь на косяк двери, и смотрел на подходящую меня. В его руке был сверток.

— Вы не были на ужине, — произнес он, но не в качестве упрёка.