Книга Превращения Арсена Люпена, страница 272 – Морис Леблан

И тут Джим Барнетт повернулся к троим фабрикантам, которые тихо переговаривались, подошел к ним и тронул за плечо господина Овара:

– Прошу вас на одно слово. Мне кажется, что вы могли бы внести некоторую ясность в это дело, пока еще довольно темное.

– А именно? – спросил Альфред Овар.

– Это по поводу роли, которую сыграли вы и ваши друзья, месье.

– Но мы не играли никакой роли.

– О, разумеется, никакой активной роли. Однако во всем этом есть некие подозрительные противоречия, на которые мне достаточно будет указать вам. Например, уже на следующее утро вы объявили, что партия в баккара трижды заканчивалась в вашу пользу, и это утверждение покрывало ваши проигрыши, предоставляя вам нечто вроде алиби. Однако ваше заявление противоречит фактам.

Овар покачал головой и ответил:

– Да, тут действительно есть несоответствие. На самом деле три последние сдачи только увеличили сумму наших проигрышей. Поль Эрстен встал из-за стола, чтобы выкурить сигарету, и Максим, с виду вполне владевший собой, пошел следом за ним в ротонду, тогда как мы, все трое, продолжали беседовать. Минут через семь-восемь Максим вернулся в комнату и сообщил нам, что Поль Эрстен не рассматривал эту партию всерьез, что она не в счет, поскольку проходила под воздействием хмеля, и что он намерен вернуть нам проигранные деньги – с условием, что об этом никто не узнает. Конец же игры будет проходить уже всерьез, на тот случай, если кто-то из нас проговорится, – и это станет компенсацией за потерянный выигрыш.

– И вы согласились с таким предложением?! С таким нежданным подарком судьбы?! – вскричал Барнетт. – Вы его приняли, даже не поблагодарив Поля Эрстена?! Вы сочли нормальным, что Поль Эрстен, известный как опытный игрок, привыкший и выигрывать и проигрывать, на сей раз не воспользовался своей удачей?! Да это просто уму непостижимо!

– Но было уже четыре часа утра, и все мы плохо соображали. Максим Тюилье не дал нам времени на размышления. Да и с чего бы нам не поверить ему, ведь мы же не подозревали, что он убийца и вор?!

– Однако назавтра вы уже знали, что Поль Эрстен был убит.

– Да, убит… но уже после нашего ухода, а это ничего не меняло в его предложении.

– И вы ни на минуту не заподозрили в преступлении Максима Тюилье?

– Да с какой же стати?! Он один из нас. Я знаю его с детства. Его отец – мой друг. Конечно, мы ничего не заподозрили.

– Вы твердо уверены в этом?

Джим Барнетт задал этот вопрос с нескрываемой иронией. Альфред Овар поколебался несколько секунд и высокомерно заявил:

– Ваши расспросы очень смахивают на допрос. По какому праву нас сюда вызвали?

– Вас вызвали как свидетелей в ходе следствия. Однако я считаю…

– Вы считаете?..

– Сейчас я вам все объясню, господа.

И Барнетт невозмутимо изложил свою версию события:

– Главное во всем этом деле – психологический фактор, а именно доверие, которое вы внушаете. Если вдуматься, преступление могло быть совершено убийцей, находившимся как вне вашего круга, так и внутри его. Следствие же сразу, a priori, заподозрило в убийстве кого-то, явившегося извне, по той простой причине, что в нем невозможно обвинить четырех богатых почтенных фабрикантов с безупречной репутацией. Вот если бы кто-то из вас – например, Максим Тюилье – играл с Полем Эрстеном один на один, его, разумеется, тут же заподозрили бы в убийстве. Но игроков было четверо, и репутация Максима была сразу спасена благодаря молчанию трех остальных. Кто посмел бы заподозрить, что трое таких почтенных господ могут стать сообщниками убийцы?! Однако же они ими стали, и я сразу же заподозрил вас.