Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 93 – Рия Радовская

— Идем, отведу тебя в подземелье, и возьми что-нибудь, по ночам там прохладно.

Лин сдернула с кровати одеяло, свернула и, шагнув к Асиру, тихо сказала:

— Я готова.

Лязгнул засов, и Лин обняла темнота. Что-то разглядеть, вернее даже — угадать можно было лишь у самой двери, куда проникало немного тусклого света из коридора. Здесь стояло ведро с крышкой — в одном углу, а в другом — крохотный, не больше табуретки, столик, на котором едва помещались кувшин с водой, глиняная кружка и пустая сейчас миска.

Лин вздохнула, невольно принюхиваясь, вслушиваясь, подключая все доступные чувства, кроме зрения. Тихо. Пахнет пылью, камнем и металлом. Спокойно. Безопасно.

Она даже засмеялась от этого ощущения: в карцере — и безопасно; но тут же затихла, потому что разбивший глухую тишину смех звучал странно, почти жутко. Это место требовало безмолвия. Звукоизоляция здесь была отличной — специально, наверное, так делали, чтобы крики и вой из карцера не тревожили нижних… и наоборот.

Нижние. Тоже анхи, нижний гарем, как пренебрежительно отзывались о них в серале. Пренебрежительно и одновременно с глухим, затаенным страхом. Оказаться внизу — участь тех, кто разгневал владыку, перестал отвечать его запросам и запросам приближенных, тех, кто просто не дотягивал ни красотой, ни сложением до анх сераля. Внизу мог оказаться кто угодно. Пользовалась ими в основном дворцовая стража, и кродахи, и клибы — те клибы, конечно, которым было дело до плотских утех. Лин слышала, что у них есть своя часть сада, туда выводит вторая, закрытая для остальных лестница из подземелья, слышала, что не так уж плохо там живется, но, конечно, не так, как наверху. И владыка туда не спускается никогда.

Нижние были пугалом, ночным кошмаром, но им было далеко, ой как далеко до анх из казарм. Век тех был коротким и пугающим. Там не было ограничений и запретов, и если уж кродахам разрешалось взять себе анху, они использовали разрешение по полной, столько, сколько хотели и так, как хотели. Оказаться в казармах значило подписать себе смертный приговор. Надеяться можно было только на удачу — что сжалится или заинтересуется кто-то из рядовых, возьмет себе, поставит метку или хотя бы придержит остальных, оставив анху в личное пользование. Если очень-очень повезет.

Неудивительно, что Нарима так перепугалась.

Да что там, Лин и сама готова была упасть на колени и умолять, стоило представить, что отправят в казармы. Что угодно, любое другое наказание, лишь бы не к кродахам, которым плевать, кто она и чего боится. Хотя она ведь и не знает, какие здесь еще бывают наказания. Есть ли вообще уголовный, гражданский и семейный кодекс. Но для анх сераля, похоже, единственный закон — воля владыки, и к Лин владыка был сегодня добр.

Лин обошла камеру, ведя рукой по стене: гладкий, хорошо обработанный камень, никакой влаги, мокриц и плесени, ну да, здесь же не Утес, откуда взяться незапланированной сырости? В одну из стен вделаны металлические кольца — для цепей? Если и так, цепи, видимо, приносили для каждого требующего того случая.

Ни лежанки, ни хотя бы соломы или дерюги на полу. Лин представила Нариму в такой же камере где-то по соседству и впервые почувствовала жалость. Сама она была почти довольна: тишина и запертая дверь искупали все неудобства, а взятого с собой одеяла хватит для комфортной ночевки.