Книга Девушка из Монтаны, страница 43 – Грейс Ливингстон Хилл

Да, она настаивала на его отъезде, говорила, что их ничто не связывает, но одно дело – слова, а совсем другое дело остаться совершенно одной в целом мире без единого друга, и это после того, как узнаешь, что такое хороший друг. Наверное, было б даже лучше, если бы он тогда не нашел ее, не спас от змеи, не ехал рядом, рассказывая о новых удивительных вещах, потому что теперь она испытывала одиночество и пустоту куда более тяжкую, желая того, что никак не могло бы ей принадлежать.

Вот и хорошо, что он так быстро уехал, что она не привязалась к нему еще сильнее, потому что он принадлежит леди, а не ей. Она сидела и ела свой обед, совершенно не чувствуя вкуса.

Потом достала конверт, пересчитала деньги. Он дал ей сорок долларов. Она знала, что себе он оставил пять. Чудесно, что он так поступил! Ей казалось, что теперь она невероятно богата. Что ж, она будет тратить экономно, чтобы вернуть ему деньги как можно скорее. В конце концов, она всегда может подстрелить птицу, поймать рыбу, да и ягод съедобных вполне можно набрать. Но на ночь она будет останавливаться в приличных местах. Это она ему обещала, ведь он рассказал ей обо всяких ужасах, если она в одиночку будет устраиваться на ночлег под открытым небом. Конечно, ночевки будут что-то стоить, но иногда можно будет договориться и бесплатно. Она будет бережлива.

Она разглядывала надпись на конверте. Джордж Трескотт Бенедикт, Уолнат-стрит, 2, Филадельфия, Пенсильвания. Буквы большие, угловатые, разобрать их было трудно, но она разобрала. Это было не похоже на его почерк: она видела, как он записывал в свою маленькую красную книжечку адрес той старой женщины на ранчо. Буковки были мелкие, скругленные, с легким наклоном влево, четкие, словно напечатанные – читать написанное таким почерком было легко и приятно. Теперь уж адрес той женщины вряд ли пригодится, зато сбылось ее желание, чтобы Элизабет путешествовала в одиночку.

От конверта исходил слабый аромат, напоминающий аромат полевых цветов. Может, он носил в кармане какой-то цветок, который дала ему его леди? Эта мысль ей не понравилась. Она старательно запомнила надпись на конверте и спрятала его на груди.

Затем вынула взятые из дома бумаги матери и впервые внимательно их прочитала.

Сначала шло свидетельство о браке. Его она уже раньше видела, зато другие бумаги хранились в коробке, которую дети никогда не открывали. Мама хранила их как святыню, а брачное свидетельство всегда лежало сверху.

Была большая непонятная бумага, речь в ней шла о какой-то шахте. В бумаге было полно слов вроде «засим», «тогда как» и «согласие сторон». Она сложила ее снова – наверное, этот документ принадлежал отцу, и мама хранила его как память.

Потом шел документ, в котором шла речь о земле, на которой стоял их маленький домик и на краю которой располагалось кладбище. Его она тоже аккуратно сложила.

Затем – маленький кусочек картона, на котором было написано «Меррилл Уилтон Бэйли, Риттенхауз-сквер, вторник». Она знала, что так звали бабушку, мать отца, хотя саму карточку никогда не видела. Она с интересом ее разглядывала, как будто карточка могла дать представление о самой этой даме. На что похожа эта Риттенхауз-сквер и где находится? Она вполне могла быть рядом с этой пустыней Сахара, о которой говорил молодой человек. Она со вздохом положила карточку к остальным бумагам.