Книга Сердце вне игры, страница 74 – Нира Страусс

Воздух пропитывается влагой, и я могу поклясться, что от скопившегося электричества пощипывает язык. Центральная аллея заполняется посетителями, ищущими укрытие. Оператор направляет бабушку и Атланту на крытую террасу, где и так уже полно народу.

Мы с Эшером туда уже не помещаемся, так что идем дальше, ищем, куда бы нам приткнуться. Наконец вбегаем под жестяную крышу пиццерии «Казелли». Это ни разу не ресторан, скорее палатка, расположенная вдалеке от зоны питания на случай, если посетители проголодаются во время развлечений. Прилавок вместе со складной крышей – едва ли больше двух метров в длину, и я очень сомневаюсь, что это самое подходящее укрытие от грозы. Раскаты грома грохочут все сильнее, словно приближаясь к нам. Капли размером с монетку начинают барабанить по земле, и народ в панике бросается под крышу.

При нормальных обстоятельствах меня бы это даже позабавило, ведь это всего лишь вода. Но когда над головой сверкают молнии, я понимаю их беспокойство. Несмотря на свое имя, сейчас я – магнит для молний.

– Полагаю, вы здесь не за тем, чтобы попробовать наши знаменитые брецели с сыром, – слышится голос за нашими спинами.

Мы с Эшером вздрагиваем и оборачиваемся. Перед нами за стойкой – улыбчивая девушка в футболке цветов итальянского флага. Вроде бы плюс-минус наша ровесница.

– Здесь такие грозы – дело обычное, не беспокойтесь. Несколько минут – и все пройдет, но под молнию лучше не попадаться. Вот Келси, моей кузине, с этим не повезло, и с тех пор она носит все те же кольца и ожерелье.

Просто фантастические слова поддержки! Дождь усиливается, и начинает казаться, что на жестяную крышу падают мелкие камушки. Вспыхивает молния, освещая все вокруг, даже полумрак мини-пиццерии, через несколько секунд грохочет гром. Мы с Эшером инстинктивно придвигаемся друг к другу.

– Вот это да! – восклицает девушка. – Идите сюда, внутрь. Снаружи небезопасно.

Повторного приглашения нам не потребовалось. Втроем мы очищаем стойку от использованных салфеток, картонных стаканчиков и пластиковых соломинок, и Эшер, недолго думая, берет меня за талию и подсаживает на табурет. Жаловаться как-то глупо: сама бы я никогда не забралась на эту безумно высокую стойку.

Оказавшись внутри теплой (и восхитительно пахнущей) пиццерии «Казелли», я на мгновение перегибаюсь через прилавок наружу и машу рукой. Бабушка и Джойс машут в ответ из-под навеса террасы, зажатые телами других людей. У меня ни с того ни с сего екает сердце.

В последнее время мне тяжело видеть бабушку издалека, когда меня с ней нет. У нее есть одна привычка – ходить каждую субботу с утра на городской рынок с сумкой-тележкой, чтобы полюбопытствовать, что там есть; так было сколько я себя помню. В детстве я просила ее не шуметь, чтобы я могла поспать подольше. Узнав о ее болезни, я начала ходить вместе с ней. Было в ней что-то такое, когда она, как всегда, выходила из дома с этой своей вечной сумкой-тележкой – такая маленькая, такая одинокая (хотя я знала, что она себя так не чувствовала), что у меня все внутри переворачивалось.

Негромкая мелодия снова притягивает наши взгляды к девушке: она снимает с пояса телефон.

– «Казелли». Да. Ага. Уже… Это меня не колышет. – Она закатывает глаза. – Ну да, очевидно, мне придется рискнуть жизнью. Иду. – И отключается, явно сникнув. – Можете остаться здесь, а мне нужно выйти, проверить кое-что: то, чего не удосужились сделать мои коллеги, прежде чем смотать в служебную зону. Не выходите отсюда, пока по громкоговорителям не дадут отбой, окей?