Книга Сердце вне игры, страница 76 – Нира Страусс

Как и следовало ожидать, оно ей катастрофически велико. Ткань собирается складками на ее обнаженных ногах (убери слово «обнаженный», когда говоришь о Лювии, – да, спасибо), пальцы рук тонут в рукавах. Но она и не думает их закатывать, наоборот, старается забраться поглубже, завернуться в теплую ткань, набрасывает на голову капюшон.

Через несколько минут говорит очень тихо:

– Пахнет вкусно.

Мы так долго уже молчим, что я едва не подпрыгиваю.

– Другого я от тебя и не ожидала, – поспешно добавляет она. – Раз уж ты так любишь чистоту и все такое.

Она говорит это тем же самым тоном, каким могла бы сказать «раз уж ты так любишь грабить банки», словно речь идет о чем-то противозаконном или в высшей степени странном. Я сжимаю губы, сдерживая улыбку, и принимаюсь теребить уголок одного из рекламных буклетов.

Слышу, как она вздыхает.

– Терпеть не могу, когда ты так делаешь.

Быстро поворачиваюсь к ней.

– Делаю что?

– Меня игнорируешь.

Едва сдерживаюсь от хохота, потому что… Ох, черт, это действительно смешно.

– Поверь мне, Лювия, тебя просто невозможно игнорировать.

На мгновение она замолкает, и ее глаза слегка расширяются, но потом – лицо омрачается. Как будто она что-то уловила в моих словах, а затем отбросила эту мысль. Не знаю даже, что для меня предпочтительней.

– Ты хочешь сказать, что я душнила?

– Скажем лучше, ты… заметная.

– Заметная? Ты серьезно? Ты перестал смотреть на меня и замечать мое существование уже довольно давно. – Она заменила четыре года на «довольно давно», как будто это обобщение могло несколько смягчить эффект ее слов.

Так оно и вышло.

– Это не совсем так, – поправляю я ее, не успев толком подумать, и сразу же проклинаю себя, заметив удивление на ее лице. – Я только…

«Устал смотреть на тебя и задыхаться».

«Устал искать тебя по всем коридорам».

«Устал от дерьмовых отговорок».

Вероятность, что я признаюсь в этом, не больше вероятности того, что гроза сию же секунду пройдет без следа. Так что, естественно, я ничего не говорю.

Не знаю, разочаровал ли я ее, потому что избегаю смотреть ей в лицо.

– Да все равно, – шепчет она наконец. – Забудь о том, что я говорила. Я, в общем-то, и не надеялась, что мы станем лучшими друзьями в детстве – это ты мне вполне ясно дал понять, но вот в старшей школе ты даже здороваться со мной перестал.

Да, это я помню. Я не мог посмотреть Лювии в глаза, не то что заговорить с ней. А каким кретином я тогда сам себя чувствовал? С такими чувствами трудно справиться. Она права, я, наверное, не должен был просто взять и перестать с ней разговаривать, но мне тогда было пятнадцать лет, и я… я просто больше не мог.

– Насчет того, что я перестал здороваться… Я вел себя как мальчишка, – выдавливаю я, и это – то единственное, что могу ей в эту минуту предложить.

Правду я, вероятно, никогда не смогу ей рассказать. К тому же и никаких причин для этого нет. С тех пор слишком много воды утекло, теперь ничего уже не изменишь.

– Вот это да… – Она делает вид, что не может вздохнуть, как будто вместо скупого признания ее правоты я произнес длинную покаянную речь. – Спасибо, что признал такую важную вещь. Может, спишем все это на проклятие наших семей и дело с концом?

Из меня вырывается звук, одновременно похожий на смех и на храп. Неловкость немного рассеивается, обстановка разряжается.