Книга Руны земли, страница 198 – Георг Киппер

Ночью Инги с трудом засыпал, и под утро было уже не разобрать, спал он или всю ночь крутился. Как-то ему приснились женщины в темных одеждах, которые молча смотрели на него, в одной из них он узнал мать. Она была меньше других женщин, больших, как скалы или холмы.

Тем же утром он пошел в святилище Тора и сделал возлияние элем на священный камень. Потом по тропинке прошел к ивам, где раньше была спрятана лодка Ахти, и там среди ветвей попросил дис^[142]своего рода о помощи.

Хотнег несколько раз спрашивал Инги о предсказании рун, но тот лишь отмахивался.

– Я и так знаю, что выпадет.

– И что?

– Слишком долго объяснять.

– Твой отец никогда не отказывался объяснять.

Инги удивился, что этот молчаливый сын раба, оказывается, задавал вопросы Хельги и тот не ленился отвечать.

– Я вижу руну… Отец называет ее руной справедливости… Может быть, ты знаешь, что такое справедливость? – холодно спросил Инги.

– Нет, – скривил рот Хотнег. – Но я как-то спросил своего отца, что самое лучшее в нашем народе. Он ответил, что тяга к справедливости.

– Надеюсь, ты спросил и о худшем? – пробормотал Инги.

– Конечно, – усмехнулся Хотнег. – Он сказал, что неумение договариваться.

– Трудно договориться о том, о чем все имеют разные представления, – пожал плечами Инги. Хотнег добился своего: своими вопросами он успокоил Инги, и тот разговорился. – Отец называл ее руной справедливости, это руна Тюра, стрела, направленная вверх. Но для меня это руна чести и жертвенности, недаром стрелу посылает херсир, когда собирает людей в ополчение. Ты не можешь отказаться, потому что все связаны между собой. Ас Тюр ради данного слова пожертвовал своей рукой – это самое главное. Ради чести рода я готов пожертвовать собой. Никто не скажет моему отцу, что его сын трус.

– Отец говорил, что для нас, вендов, справедливость – это судьба, рок.

– Странное понимание, – удивился Инги. – Но успокаивающее.

В другой раз к Инги подошел Мирослав, старший среди вендских дренгов Сигмунда, и сказал, что поддерживает его против Оттара. Инги удивился словам малознакомого ему сына Миронега.

– Он так свысока относится к нам, вендам, что рядом с ним заниматься у Хаварда было неприятно, – сказал Мирослав, подбирая слова северного языка.

– Он свысока относится не только к вам, но и ко всем вадландцам.

– Надеюсь, он не останется форингом вашего отряда, – сказал Мирослав и добавил: – Мой отец мне сразу сказал, чтобы я подружился с тобой, после того как ты хорошо выступил тогда на пиру, но у тебя все это время было такое надменное лицо – думал, ты хуже Оттара.

Инги удивился: оказывается, его задумчивость люди воспринимают как надменность.

– Скальд подбирает слова, которые будут слышать и боги; быть может, поэтому у меня такое лицо, – проговорил растерянно Инги.

– Хотнег мне давно объяснил, – улыбнулся Мирослав. – Просто ты другой, а я боялся подойти к тебе и придумывал себе объяснения, чтобы этого не делать.

Подходила к нему и Тордис, но слов для Инги у нее не было, поэтому она просто приносила ему скир^[143]с медом и ягодами. Он ел угощение детской ложечкой, а она молча сидела рядом и смотрела.

Утром перед поединком Инги вдруг увидел Ахти, стоящего в темноте у его ног. Финн что-то говорил, но Инги не понимал, и вдруг осознал, что на самом деле все еще спит. Уже просыпаясь, он заметил, как Ахти мотнул головой, вызывая его за собой на выход. Инги окончательно проснулся. Вокруг было темно. Инги вылез из спального мешка, оделся и бережно взял завернутый в полотно меч. Открыл глаза Хотнег, но Инги показал рукой, чтобы тот спал дальше.