Книга Руны земли, страница 199 – Георг Киппер

Инги вышел под черное небо без звезд. Ни звука. Он прошел сторожей и вышел на берег, спустился к проруби на реке, где женщины брали воду. Огляделся, распеленал меч и сел у воды, осторожно опустил лезвие по рукоять в воду, тут же испугался, что упустит тяжелое железо во мрак воды, но вдруг поймал в мече животную дрожь. Меч затрепетал у него в руке, как пойманная рыба. Инги выдернул его из воды и положил на снег, удивленно глядя на ожившее лезвие. Закатал рукав и сунул ладонь в воду.

«Здравствуй, здравствуй, стылый воздух. Был ли я вызван на пир кровавый, говорил ли слова обидные, обещал невесть что при людях. Кто вспомнит, кто спросит. Здравствуй, здравствуй, черное небо. Был ли я в бою, поил ли вином воронов, отправлял ли друзей в темную Похьелу^[144]с костра погребального? Кто вспомнит, кто скажет. Здравствуй, береза вся в серебре. Был ли дом у меня, обнимал ли жену свою, дарившую мне обереги… Ведать не ведаю. Здравствуй, снег, укрывший тишиной эту землю. Помню ли я предков своих, кто скажет о том, кто я такой. Не знаемо. Здравствуй, жгучая вода, привет Хозяину вод, здесь моя рука. Забыл я все, и имени у меня нет. Серебристою рыбиной, быстрым лососем пропусти меня по водам темным, по корягам донным, меж трав сплетающихся, меж льдов утесняющихся, по воде быстрой, по воде медленной, по озерной шири, мимо рек обманных, отведи от ручьев окольных, от болот застойных, приведи к месту знаемому, к месту желаемому…»

Холодные пальцы Илмы коснулись руки Инги. «Ты ли это, мой милый, мой муж далекий? Вот они глаза, плечи, волосы, руки обнимающие, слова не слышимые, но в самое сердце текущие, тоска, тоска в руки отданная, темной воде скормленная, здесь я с тобою и сила моя – твоя!»

«Безымянный, но узнанный, скажу тебе, что прогулка на остров кровавый ждет меня, прости меня, если что, и даруй мне удачу, жена моя!»

Трясясь всем телом от холода, замотал Инги меч тряпкой и побежал к дому. Упал, не раздеваясь, на помост, укрылся спальным мешком.

С рассветом к месту хольмганга потянулись зрители и свидетели. Инги и Оттар отправились туда чуть позже. Первым пришел Инги, щит его нес Хотнег, за ним шел Тойво и болхары, как теперь называли Эрлинга и Кнута-свея. Оттар пришел следом, за ним прыгал на одной ноге Альвстейн.

Здесь уже собрались воины Сигмунда. Все были серьезны. Бывалые воины, каждому из которых не стоило труда прикончить любого из двоих юнцов, серьезно относились к крови. Не только к ней, но и к судьбе, которая была за пределами понимания и Инги, и Оттара.

Здесь стояли берсерки хёвдинга, добродушные и безумные убийцы, готовые голыми руками разорвать в клочья любое препятствие, будь то человек, зверь или укрепление. Наглые молчаливые гестиры, уходящие в ночь и в день, в свои и в чужие земли, знающие сотню способов выжить в снегу, воде, болоте, на камнях, сотню способов убийства и выслеживания. Непоколебимые и хладнокровные знаменосцы отрядов. Зоркие и быстрые впередсмотрящие с отчаянными молодцами первого натиска. Рачительные и расчетливые корабельщики с плотниками, конопатчиками и прочими умельцами. Скипперы и стирманы кораблей, обладающие всеми свойствами дружинников и ведущие их за собой через смерть в Дружину Богов. Рядом с Сигмундом стоял приветливый Хуглейк-купец, за ними дренги. Взгляд Мирослава был печален. Все молчали, только пар шел от голов и плеч. Хавард-стирман объявил условия.