Книга Руны земли, страница 228 – Георг Киппер

Ранним утром, тихо, чтобы не разбудить соседок, вставали затемно девушки и женщины. Шли, таясь, к реке или колодцу, скидывали шубы и обливались ледяной водой для поднятия славутности^[150]. А уж в первую ночь йоля каждая хозяйка спешила первой прийти за водой: кто первой принесет новой воды со льдом из колодца или полыньи, та сделает свой дом счастливым, у той из молока будет больше сливок и сметаны.

В эти дни каждый из хозяев стремился встать раньше других, чтобы весь год быстрее других делать свою работу. Старшие в семьях выходили затемно на гумно, чтобы есть там загусту, кашу из ржаной муки, делили еду с духом – хозяином гумна. Хозяйки шли в хлев и, кланяясь в четыре угла, клали еду в каждый угол, приговаривая: «Хозяин хлева и хозяйка хлева! Примите подарки! Храните и берегите животных!»

С рассветом бонды ждали первых гостей, хорошо, если это был мужчина, пожилой, богатый, с длинной бородой и волосами. Женщины могли принести несчастье, поэтому первого гостя заранее выбирали и приглашали. Нежеланного гостя и детишек гнали метлой, ругали и закрывали двери на засов, поэтому детей старались не выпускать на улицу, а женщины оставались дома, особенно в первый день йоля.

Старшие относились ко всему серьезно, для беспечной молодежи праздник завершался на сеновалах, где в пару́ от дыхания коров, под шубами прижимались телами нашедшие друг друга. Йоль – время странное и веселое.

У одного из криевисов были богатые посиделки, на которые пригласили Альгиса-прусса с людьми. Альгис привел с собой Драву, переодетую в хазарского купца. Пришли и Гримы, вырядившись покойниками: их лица, закрытые редкой тканью, производили жуткое впечатление. Там уже кружились ряженные в лошадей, гусей, медведей и быков. Дренги и подростки играли в заскакивание на лошадь, а медведи, парни в вывернутых шубах, дождавшись, когда толпа теряла бдительность, с ревом бросались за девушками, норовя повалить в снег и задрать юбки. Визжащая мелкота, ряженная гусями, целыми выводками норовила поклевать старших.

Молодые воины, переодевшись в женское платье и замотав лица платками, разыгрывали из себя то хлопотливых хозяек, то любопытных девушек, то знатных особ, то банщиц, зазывающих юных дренгов в баню попариться. Народ визжал от их ужимок. Жены воинов и бондов, разодевшись в мужские наряды, смешно изображали воинские повадки, петушились, угрожали друг другу, сшибались в схватках, и тут же, помирившись, поднимали чаши и изображали пьяных. В конце концов переодетые мужчинами женщины стали приставать к переодетым женщинами парням, требуя немедленной любви.

Грим-старший и сам не прочь был остаться на веселую попойку. Дочь одного из местных мастеров и до этого искала с ним встреч, а сегодня глаза свои подолгу задерживала в его взгляде, когда, обрядившись парнем, настойчиво предлагала ему побороться в снегу. Так что Скули-ярлу было ради чего задержаться, но девки так же жались и к переодетой Ингигерд. Красивый безусый парень, обходительный и умелый в играх, давно привлекал внимание, и на сегодняшний вечер многие девчонки уже спорили из-за младшего Грима. Подальше от таких споров и игр пришлось Скули увести свою приемную дочь.

Над кромкой леса было еще светло, но здесь, на дороге, они шли в глубоких сумерках. Скули, искоса взглянув на лицо Ингигерд, заметил блеск в уголках ее глаз. Когда у этой девчонки будет праздник? Заметив его взгляд, она дернула подбородок вверх. Навернувшиеся было слезы ушли.