Книга Руны земли, страница 230 – Георг Киппер

Дело будет исполнено, а вот завершится ли оно победой, или воины Хальвдана извергнут дочь конунга из одежды на позор перед всеми, зависит от ее ловкости и тех умений, что она обрела за свою недолгую жизнь. Девушка, нарушившая правила, переодевшаяся в мужскую одежду, достойна того, что с ней сделают. Но ей уже не отступить, все тело ее невесомо, словно она уже умерла. Только сердце отсчитывает время то ли до смерти, то ли до свершения предназначенного норнами.

Да, ты ведешь игру, которую начала еще там, убегая из усадьбы ярла Алаборга. Тогда казалось, что мир рухнул, Фенрир поглотил солнце и четырнадцатилетняя девочка в сосновом лесу с полуживым ярлом никогда не засмеется. Холодные реки, моря, дарующие смерть, грубые речи встречных и готовность терпеть ради исполнения мести. Большое путешествие с востока на запад и обратно потребовало пережить не одну зиму.

Сегодня, когда солнце в очередной раз победило тьму и люди радуются жизни, ты играешь в мяч прямо перед конунгом, убившим твоего отца, в том самом халле, где прыгала на одной ножке. Ты тихо смеешься от своих промахов или падений, боясь раскрыть то, что ты девушка. Тебе надо быть непосредственной, как мальчишка, и расчетливой, как убийца. Мяч скачет по халлу как живой, и ты просто человек, полный жизни и желания добиться победы.

Ярл Скули, твой воспитатель, расслаблен так, словно забыл о том, что должно произойти. Он шумит и радуется каждому удачному движению своего якобы брата, подначивает зрителей и соперников, мол, за вечерним возлиянием надо будет отметить и этот ловкий бросок, и этот перехват, и эту очередную победу. Старший Грим в паре с младшим обыгрывают всех подряд, он точно знает, как использовать праздничные руны эля.

Твоя мать сегодня особенно хороша, она достойная жена Эйстейна-конунга и вдова твоего отца. Ее украшения сверкают на шее, плечах и запястьях красивых рук. Многочисленные цепочки, плавно изгибаясь на груди, спускаются между двух начищенных застежек на плечах. Венец, прихватывающий светлый платок на голове, мерцает солнечными конями и лунными кошками, золотые подвески у скул лишь подчеркивают глубину темных глаз, в которых переливаются веселые искорки. Когда мяч залетает под ее кресло, она слегка поддергивает свое платье из расшитой золотом ткани, словно мяч, как мышь, может взобраться по нему. Она изображает испуг, развлекая окружающих.

За все время пребывания в Алдейгье ты не сказала ей ни слова и даже не смотрела на нее прямо. Теперь, нашарив рукой мяч под ее креслом, ты смотришь ей в глаза и под смех окружающих говоришь одними губами:

– Не запирай дверь вашей спальни, мама!

Игра продолжается. Мяч летает, как живой посланник солнца в этом доме, окруженном зимней тьмой. Огонь в очаге струит свет, тени от людей на стенах напоминают детские забавы. Сердце стучит, отсчитывая время, когда надо будет действовать и ярл Скули поймет, что узор небольших событий начинает складываться в возможность исполнения задуманного.

После окончания веселых состязаний с мячом дроттнинг объявила, что устала за эти дни, наполненные едой и развлечениями, поэтому лучше она отправится отдохнуть, дабы не портить веселье окружающим. Конунг что-то спросил у нее, но она, пожав плечами, ничего не сказала в ответ, отправившись в женские покои в сопровождении служанок. Ингигерд оценила решение матери и улыбнулась уголком губ. Дроттнинг помогла им, решив укрыться в женских покоях, подальше от шумных дружинников и гостей. Там среди женщин ей будет, конечно, спокойней. Мельком Ингигерд взглянула в глаза ярла, бросила взгляд на его парней, устроившихся у одного из выходов. Волчья стая приготовилась к последней охоте.