Книга Руны земли, страница 278 – Георг Киппер

Мать Ингигерд порадовалась выздоровлению Инги и попросила его рассказать о том, чему он был свидетелем, конечно в первую очередь о встречах с ее дочерью. Инги, сказав, что о такой девушке без струн рассказывать сложно, достал из сумки каннеле и положил пальцы на струны. Начал он, как всегда, неловко, но потом разговорился, распелся, растрогал слушателей подробностями, затем рассмешил и привел к печали. Тордис, конечно, много раз рассказывала Исгерд все события жизни дочери, начиная со штурма Алаборга, но той хотелось знать больше, и этот парень с помощью струн смог рассказать ей нечто, что трудно передать словами. Инги спел о любви скальда к дочери конунга и о том, что дочь, мстящая за смерть отца, не может себе позволить жить и любить, как обычная девчонка. Все подумали, что он поет о себе, но он уточнил, что скальдом был Эйнар, погибший в первой же битве. Инги то ли сочинил, то ли вспомнил и кое-как спел те песни, что его друг пел для соседских дочерей. В халле стало теплее, а глаза женщин ярче. Служанки Исгерд вытирали глаза, Эйнар и теперь давал им возможность услышать собственное сердце.

Пока Инги развлекал женщин, Хельги и Сигмунд обсуждали другие дела. Сигмунд прослышал от своего купца Хуглейка о тех тингах, которые проходили в домах купцов, и вел с Хельги опасный разговор. Инги услышал лишь его конец.

– Вас всего семь-восемь человек, а у меня сотни воинов; что вы можете изменить своими малыми тингами?

– Воден-анс строил мир в соответствии с рунами. Мы также хотим выстроить основу для большого и крепкого дома, поэтому надеемся увидеть руны будущего для этой земли. Ты – человек войны, моря и огня, мы – люди тинга, земли и дерева, которое растет долго. Человек знания слышит то, что почти не слышно, растит то, что почти не видно. Ты хочешь использовать эту землю, чтобы куда-то принести огонь, отвоевать Гётланд, а я хочу, чтобы конунгом стал человек, способный выращивать эту землю, как добрый бонд. Мы ищем конунга именно для этой земли, для бондов, возможно, согласно рунам ты окажешься именно таким.

– Первый муж Исгерд был таким. Пожилым, спокойным.

– Согласен, – улыбнулся Хельги, вспомнив Хергейра. – Но пришел Эйстейн, и все рассыпалось! Помнишь, мы с тобой говорили про скрытую и постоянно возобновляющуюся упорядоченность, породившую богов и людей?

– Как не помнить, я даже пытаюсь услышать ее!

– Настоящий правитель не заставляет своих людей менять мир и обстоятельства, а слышит веления закона, которому его люди в силах помочь. Поэтому мы хотим провести большую игру, которая сама проявит волю закона.

– Игроки могут быть неравны по силе.

– Ну, мы же верим итогам хольмганга, хотя противники часто совсем не равны.

Сигмунд усмехнулся.

– Ты не представляешь, как сейчас злоупотребляют этим викинги, вернувшиеся в Гётланд из заморских походов. Человек, имеющий опыт, настолько превосходит обычного бонда в бою, что беззастенчиво вызывает его на поединок ради того, чтобы отнять у него жену или усадьбу.

– Для этого и нужен конунг, который защищает слабых и сдерживает сильных.

– Как-то я встречался с одним франкским годи, из тех, что служат Распятому богу. Он говорил почти как ты: защищай слабых, сдерживай сильных. Но знаешь, что меня настораживает в разговорах с этими франкскими годи? Он и ему подобные совсем не признают ни других богов, ни иного мнения. Если бог один, значит, и конунг должен быть один, никакого тинга нам не надо – это его слова. Хуглейк мне сказал, что фризы-купцы склоняют местных хусбондов вновь призвать Рорика, а ведь он давно принял веру франков. Не боишься, что он придет сюда и скажет: мое слово – закон?