Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 18 – Натали Карамель

Сердце неожиданно ёкнуло. Предложение было невероятным, как сон. Свобода. Море. Простая, честная работа вместо этой паутины интриг. Искушение было сладким и острым. Я рассмеялся, по-доброму, искренне — впервые за долгие дни. «Обещаю подумать, капитан. Серьезно подумать.»

Он кивнул, коротко и твердо. «Удачи, граф. По морю или по суше — держите курс.» Он еще раз пожал мне руку, повернулся и пошел обратно на борт своего корабля, в свою стихию, не оглядываясь. Старый морской волк. Друг.

Марко терпеливо ждал в двух шагах, поддерживая пошатывающегося Луи. «Граф?» — его тихий голос вернул меня к действительности.

«Да, Марко. Ведите.»

Мы двинулись сквозь пеструю, шумящую толпу причала. Луи тяжело дышал, опираясь на нас обоих. Запахи Венеции обрушились на меня: рыба, морская вода, цветы, дорогие духи какого-то проходящего патриция, гниющие фрукты в корзине торговца, пыль, ладан из открытой двери церкви… И под всем этим — сладковатый, гнилостный дух каналов. Город жил, кипел, смеялся и плел интриги.

Мы свернули в узкий переулок, где ждала простая, закрытая повозка, запряженная парой неказистых лошадок. Марко ловко втолкнул Луи внутрь, где тот сразу рухнул на сиденье, закрыв лицо руками. Я бросил свою сумку внутрь. Марко стоял рядом, ожидая.

Я окинул взглядом повозку — наш деревянный тюрьмовоз в сердце львиного логова. Потом посмотрел на Марко. Его лицо было невозмутимо, но в глазах читался холодный, профессиональный расчет. Человек со скарабеем. Моя ниточка к тете. И, возможно, к выживанию.

«Вперед, Марко,» — сказал я, хрипло от усталости и напряжения. — «Покажите мне Венецию. Или то, что она приготовила для меня.»

Я шагнул в повозку. Дверца захлопнулась с глухим стуком. Деревянные колеса застучали по каменной мостовой, увозя меня от последнего клочка родной стихии — моря и дружбы капитана — в самое сердце змеиного гнезда. Игра началась. По-крупному. И ставка в ней была — Елена. Моя жизнь. И, возможно, душа.

Повозка Марко петляла по лабиринту каналов и мостиков, уводя нас от шумной набережной в более тихие, но не менее величественные кварталы. Луи, полуживой от страха и истощения, лишь постанывал на сиденье. Я же впитывал все: мерцающие отражения дворцов в темной воде, крики гондольеров, доносящиеся из-за поворотов, тяжелую сладость магнолий, смешанную с вездесущим запахом сырости и тины. Город был прекрасен и пугал своей древней, затаенной мощью.

Наконец, мы остановились перед внушительным палаццо. Не самым помпезным на канале, но солидным, с резными каменными львами по сторонам массивной двери. Герб Франции над входом казался крошечным и чужеродным на этом венецианском фасаде.

«Резиденция французского посланника, ваше сиятельство,» — тихо произнес Марко, открывая дверцу повозки.

Внутри нас встретила прохлада и полумрак. Мраморные полы, высокие потолки с потемневшими фресками, тяжелые гобеленовые портьеры. Роскошь, но роскошь казенная, чуть запущенная, с легким налетом пыли и забвения. Луи, увидев кресло в приемной, просто рухнул в него, закрыв глаза, как будто прибыл домой после долгой войны.

Марко действовал с пугающей эффективностью. Легким кивком он подозвал молчаливого слугу в ливрее: «Проводите месье де Клермона в его апартаменты на восточном крыле. Помогите ему.» Слуга, не задавая вопросов, почтительно поднял Луи (тот лишь слабо замычал) и поволок его вглубь дворца.