Онлайн книга «Сердцеед в Венецианской паутине»
|
«Не знаю, — сквозь зубы процедил я. — Девушка Луи… в панике.» Мы вошли в комнату. Картина была одновременно комичной и пугающей. Луи лежал на кровати на спине, одетый только в длинные белые кальсоны. Лицо пунцовое, рот открыт. Выглядел он как… ну, как очень пьяный человек в глубоком, мертвецком сне. Девушка, вся, дрожа, заломила руки. «Синьор, клянусь, все было хорошо! Я… я делала все, что он просил! Всю ночь! Но утром… я не могу его разбудить! Он… он не дышит? Я не знаю!» Слезы брызнули у нее из глаз. «Хозяйка… она меня убьет! Клиент умер в моей комнате!» Катарина тут же обняла ее, прижала к себе. «Тише, Беатриче, тише, — успокаивала она, гладя подругу по волосам. — Все будет хорошо. Посмотри, он же дышит.» Ее голос был спокоен, как скала. Она бросила на меня вопросительный взгляд. Я подошел к кровати, наклонился. Запах перегара был мощным. Я приложил руку к его шее — пульс бился ровно и сильно. Прислушался — дыхание хриплое, но глубокое. Грудь поднималась и опускалась. Просто… отключился. «Сколько он вчера выпил, Беатриче?» — спросил я, уже догадываясь. «П-пять кувшинов, синьор, — всхлипнула она. — Крупных. После каждого… после… он выпивал почти целый кувшин вина… После пятого… рухнул и уснул. А теперь…» Я вздохнул с таким облегчением, что у меня чуть колени не подкосились. «Пять кувшинов, идиот!» «Он не умер, Беатриче, — сказал я твердо. — Он просто перепил. Настолько, что его можно хоронить заживо. Он проспит так до вечера, а утром будет молить о смерти от похмелья.» Девушка всхлипнула еще громче, но теперь уже от облегчения. «Ох, слава Святым! Слава Святым!» Я достал кошелек. Достал несколько серебряных монет — обычную плату за ночь — и положил ей в дрожащую руку. Потом добавил еще один золотой цехин. И еще один — протянул Катарине. «Для вас обеих. Купите себе лент… что-нибудь красивое. В качестве компенсации за… доставленные неудобства и испуг.» Беатриче смотрела на монеты, не веря своим глазам. Катарина взяла цехин, ее взгляд на мне был теплым и благодарным. «Спасибо, синьор граф. Вы очень добры.» «Теперь помогите мне с этим… грузом, — кивнул я на Луи. — Надо его как-то доставить домой, не шокируя весь город.» Мы с трудом приподняли Луи (он был тяжел, как мешок с песком) и натянули на него штаны. Потом я взвалил его безжизненное тело себе на плечи, как мешок с мукой. Он повис, головой болтая у меня за спиной, продолжая храпеть. «Прощайте, синьоры, — процедил я, балансируя под весом Луи. — И спасибо еще раз.» Катарина проводила нас до лестницы. Когда я начал спускаться, оглянулся. Она стояла наверху, в своей простой ночнушке, опершись о косяк. Утренний свет из окна в конце коридора освещал ее силуэт. Она не улыбалась, но в ее глазах, устремленных на меня, был такой теплый, такой глубокий взгляд, полный чего-то невысказанного. Я невольно улыбнулся ей и подмигнул, пытаясь передать: «Все в порядке». Она чуть кивнула в ответ, и тень улыбки тронула ее губы, прежде чем я скрылся из виду, спускаясь под тяжестью спящего друга. Донести Луи до гондолы было подвигом. Гондольер, видавший виды, лишь хмыкнул и помог завалить бесчувственное тело на дно лодки. Я плюхнулся на сиденье, вытирая пот со лба. Утро в Венеции разворачивалось во всей красе. Солнечные лучи золотили купола Сан-Марко вдали, вода канала отливала перламутром, отражая яркие фасады палаццо. Воздух был свеж, прозрачен, напоен запахом моря и свежевыпеченного хлеба. После духоты «Рыжего Осла», тревоги за Луи и Катарину, это было как глоток живой воды. Я откинулся на спинку, закрыл глаза, впервые за день позволив себе просто дышать и наслаждаться минутой покоя, пока храп Луи создавал своеобразный басовый аккомпанемент к плеску весел. |