Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 47 – Натали Карамель

Изобразил легкую задумчивость, будто оказываю милость. «Почему бы и нет? Для хорошего контакта… напишу Арману. Вышлет лучшее. Вина и сыра.» Поднял бокал. «За новые горизонты?»

«За новые горизонты!» — Брагадин чокнулся с искренним энтузиазмом. Обед прошел в дуэте о тонкостях сыроварения (спасибо, XXI век!) и виноделия. Расстались с крепким рукопожатием и ожиданием образцов. Выходя на солнце, я чувствовал удовлетворение. Мост наведен. Брагадин сам протянул руку. Золото в кармане обретало цель.

Дома — быстрая перемена декораций. Камзол попроще сменился на вечерний шелк. Катарина поправила складки, пальцы легкие, быстрые. «Удачи, синьор», — шепотом, и в глазах — неподдельная забота. Луи, сияющий и надушенный, ждал внизу.

Палаццо Фоскарини вечером сияло, как драгоценность. Изабелла в золотом платье встретила нас улыбкой, в которой читалась оценка. «Граф! Месье де Клермон! Рада, что вы здесь!» Гостиная гудела избранным обществом. Мочениго, важный, как индюк; Кверини, строгая и наблюдательная; энергичный Дзено, окинувший меня любопытным взглядом. Представление — лестное: «Граф де Виллар, потрясший Контарини вкусом», «Месье де Клермон, чье остроумие скрасит вечер». Луи расцвел и тут же завел шашни с фрейлиной.

И зазвучала музыка. Не томная лютня — живая, страстная, виртуозная скрипка. Антонио Вивальди, невысокий, рыжеватый, с огнем в глазах, оживлял струны. Звуки лились горными потоками, взлетали птицами, замирали в щемящей нежности. Закрыв глаза, я перенесся в концертные залы будущего, но здесь, под сводами палаццо, это было пронзительнее. Музыка вытесняла интриги, Брагадина, Змею. Видел восхищение гостей, видел, как Изабелла наблюдает за реакцией — особенно моей и Дзено.

За ужином маркиза виртуозно дирижировала беседами. Со Мочениго — о «стабильности» (его конек). С Кверини — о качестве льна (мой намек на французские поставки). С Дзено — о скорости, новых рынках, косности «старых гильдий». Его энергия резонировала с моим пониманием будущего. Он слушал все внимательнее. Изабелла наблюдала с загадочной улыбкой.

Вечер пролетел. Вивальди сыграл на бис. Гости начали растворяться в ночи, унося музыку и впечатления от игры хозяйки. Луи, под хмельком удачного флирта, болтал у двери. Я искал Изабеллу для прощания, когда она легким жестом придержала меня в нише у огромного окна. Шторы были раздвинуты, лунная дорожка лежала на черной воде канала.

«Граф де Виллар, — ее голос утратил светскую легкость, стал низким, задумчивым. — Вы произвели впечатление. Не только сегодня.»

Я склонил голову. «Вы любезны, синьора маркиза. Вечер был безупречен, а маэстро… гениален.»

Она махнула рукой, отсекая комплименты. «Не только. Вы. В вас есть… достоинство. Редкое качество в наше время. Особенно среди мужчин, чья броня часто лишь чванство или алчность.» Она посмотрела на меня, лунный свет делал ее глаза бездонными и невероятно проницательными. Взгляд скользнул куда-то вдаль, за пределы канала, и на ее обычно уверенном лице мелькнула тень… печали? Беспомощности? «Моему Оттавио… — она произнесла имя сына тихо, почти шепотом, — такого достоинства… очень не хватает.»

Она замолчала. Резко. Словно срезала фразу ножом. Не просьба. Не жалоба. Констатация факта. Грустного, личного факта. И повернулась к окну, глядя на лунную дорожку.