Онлайн книга «Сердцеед в Венецианской паутине»
|
«Отлично. Сейчас ты идешь в свою комнату. Умоешься. Переоденешься. Выспишься. А потом… потом начнем с азов. С самого простого: как не быть сволочью. — Луи толкнул его в сторону коридора. — Марко! Помогите нашему… гостю… добраться до постели.» Марко, появившийся словно из тени, молча взял под локоть шатающегося Оттавио и повел его прочь. В столовой повисла тягостная тишина. Катарина все смотрела на то место, где только что стоял Оттавио, как завороженная. На ее лице был не страх, а глубокое потрясение. «Лео… — прошептала она наконец. — Что… что с ним случилось? Что они… делали?» Я глубоко вздохнул, подбирая слова. «Перевоспитание, Катарина. Иногда… оно бывает очень болезненным. Луи показал ему… то, что он сам создавал своим безразличием, своей жестокостью. Самые темные уголки этого мира. Тот самый ад, из которого тебя вытащили.» Она вздрогнула, обхватив себя руками. «И… он понял? По-настоящему?» «Посмотрим, — сказал я честно. — Но то, что мы видели… это был не притвор. Это был слом. А из слома… иногда рождается что-то новое. Лучшее. Надеюсь.» Я положил руку на ее плечо. «Ты в безопасности. Он… он больше не твой враг. Попробуй поверить.» Она кивнула, но глаза ее были полны неразрешенных вопросов. Она допила свой шоколад, поднялась. «Я… я пойду. Почитаю.» Она взяла свою книгу — щит, якорь, убежище — и быстро вышла. Вскоре вернулся Луи. Он успел переодеться в чистую рубашку и камзол, умыться, но от него все еще пахло дешевым вином, порохом и… чем-то тяжелым, городским дном. Он плюхнулся на стул напротив меня, с довольным вздохом налил себе полную чашку кофе и добавил туда изрядную порцию коньяку из фляжки, всегда при нем. «Ну что, граф, — хрипло произнес он, его глаза блестели лихорадочным огнем усталости и возбуждения, — как вам наш кавалер? Произвел впечатление?» «Неизгладимое, — признал я. — Что ты с ним делал, Луи? Где вы были?» Он отхлебнул кофе с коньяком, зажмурился от удовольствия, а потом начал. Его рассказ был грубым, лаконичным, как удары кулаком. «Показал ему жизнь, Лео. Ту самую, которую он топтал каблуками своих шелковых туфель. Начали с «Золотого осла» — притон у старых доков. Там… — он махнул рукой, — грязь, вонь, пьяные морды. Поставил его в угол. Пусть смотрит. Потом началась драка. Из-за девчонки, лет тринадцати, не больше. Ее тащили в боковую, она орала как резаная. Наш Оттавио… — Луи усмехнулся, — сначала сжался. Потом вдруг как заорет: «Оставьте ее!» Ну, ему, естественно, тут же съездили по роже. Я встрял. Пришлось пару рож проучить. Вытащили девчонку. Она вся в синяках, трясется. Оттавио на нее смотрит… а у нее глаза — как у затравленного зверька.» Я кивнул, холодок пробежал по спине. Луи продолжил, его голос стал жестче. «Потом пошли дальше. К «Серебряному угрю». Там уже посерьёзнее. Торгуют… всем. Живым товаром тоже. Видели, как старикашка-торгаш тыкал палкой в клетку… а там двое ребятишек. Голодные, перепуганные. Говорит: «Крепкие, работать в рудники сгодятся. Дешево отдам». Оттавио стошнило прямо там. А потом… потом была набережная Морозини. Там… — Луи замолчал, его лицо на мгновение стало каменным, — нашли тело. Мальчишки. Лет пятнадцати. Перерезанное горло. Выброшенное, как мусор. Рядом с ним сидела девчонка… больная, в лохмотьях. Плакала. Кто-то из местных бродяг сказал, что ее продали за грош, а мальчишка пытался за нее заступиться…» |