Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 70 – Натали Карамель

Идея была блестящей в своей простоте. Я немедленно схватил перо и написал Дзено — не напрямую о миссии, конечно, а о том, что юная подопечная графа, скромная и образованная девушка, возможно, скрасит одиночество синьоры Манферди, если та не против компании на денек-другой.

Ответ пришел не от Дзено. Пришел изящный конверт с тонким цветочным ароматом и уверенным женским почерком. От синьоры Клариссы Манферди.

«Дорогой граф де Виллар! Ваше предложение — как глоток свежего воздуха в моем нынешнем затворничестве! Я буду сердечно рада обществу вашей юной подопечной. Рассказы о ее любви к книгам тронули меня. Жду синьорину Катарину к завтрашнему обеду. С удовольствием приму ее у себя с ночевкой. С искренним уважением, Кларисса Манферди.»

Мы выдохнули хором. Дело было сделано. И сделано элегантно.

Катарину, слегка ошеломленную внезапным приглашением в высший свет (пусть и в камерной обстановке), быстро собрали. Луи, с присущим ему внезапно проснувшимся великодушием, нагрузил ее корзиной самых изысканных сладостей из лучшей кондитерской Венеции. Я добавил небольшой, но изящный флакон духов Елены, который захватил с собой в ссылку — идеальный подарок для будущей матери. Катарина, смущенная и немного напуганная, но тронутая заботой, уехала в сопровождении надежного слуги Марко и письма от меня к Клариссе. Палаццо опустело.

Оттавио остался один. Мы видели его растерянный взгляд, когда Катарина уезжала. Было в нем что-то… потерянное. Как будто его последняя связь с возможностью искупления (пусть и через избегание) уплыла. Мы дали ему четкие инструкции: сидеть тихо, никуда не выходить, никого не впускать, не пить. Марко оставил пару своих самых непроницаемых людей присматривать. На большее времени не было.

Вечер сгустился над Венецией, когда мы — я, Луи и Марко — вышли из палаццо. Не в парадных каретах, а в темной, ничем не примечательной гондоле, нанятой Марко через третьи руки. Мы были одеты не по-праздничному — темные, удобные камзолы, крепкие сапоги. Ни украшений, ничего лишнего. Лица напряжены. Воздух был влажным, тяжелым, предгрозовым. Фонари на каналах отбрасывали дрожащие, тревожные блики на черную воду.

Гондола бесшумно скользила по темным каналам, увозя нас от относительной безопасности палаццо в зыбкую, опасную тень. К личной резиденции синьора Брагадина. К его змеиному гнезду. Луи сидел напротив, его пальцы нервно барабанили по рукояти шпаги, спрятанной под плащом. Его глаза, обычно полные веселья или ярости, сейчас были сосредоточены и жестки, как сталь. Марко, на носу гондолы, был неподвижной статуей, его взгляд сканировал берега, мосты, другие лодки. Я чувствовал холодную тяжесть пистолета за поясом и тонкую отмычку в потайном кармане рукава.

Ни слова не было сказано. Но мысль витала в сыром вечернем воздухе, осязаемая, как лезвие ножа:

«Сегодня ночью мы либо найдем Змею. Либо умрем, пытаясь».

Темная гондола причалила не к парадному причалу, а к заросшему пирсу в тени кипарисов. Личная резиденция Брагадина — скорее укрепленная вилла — возвышалась мрачным силуэтом на фоне звездного, но безлунного неба. Огни горели только в главном корпусе — там, где шел прием. Музыка и смех доносились приглушенно, как из другого мира.