Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 73 – Натали Карамель

Я едва сдержал смех, смешанный с истерическим облегчением. «Луи, это гениально. Просто гениально.»

До самого утра мы играли свою роль. Пили, смеялись, танцевали, были на виду. Брагадин наблюдал. Иногда его взгляд, тяжелый и неотрывный, останавливался на мне. Книга жгла грудь.

Утром, прощаясь с хозяином, я пожимал его руку, улыбаясь. Он улыбался в ответ. Но в его глазах не было ни тепла, ни доверия. Только холодная оценка и… предупреждение.

Гондола отчалила. Когда вилла скрылась из виду, мы с Луи переглянулись. Ни слова не было сказано. Но в этом взгляде был весь ужас ночи, облегчение от успеха и леденящий душу страх. Мы держали в руках смертельный компромат на одного из самых могущественных людей Венеции. На Змею. А значит, теперь за нашими головами объявлена охота. Не подозрение — охота. Жить в Венеции стало опаснее, чем в аду. Каждая тень, каждый шепот, каждый незнакомый взгляд — угроза.

Мы выиграли битву. Но война только началась. И цена поражения была теперь известна абсолютно точно — смерть. Очень медленная и мучительная. От рук Морозини или самого Брагадина. Разницы не было.

Кабинет в нашем палаццо поглотил тишину, густую и тягучую, как смола. Воздух был пропитан запахом воска, старой бумаги и невысказанного ужаса. Мы втроем — я, Луи и Марко — сидели вокруг стола, на котором лежала та самая книга. Оттавио, услышав наши шаги, выскочил из своей комнаты с таким видом, будто жаждал хоть каплей испить из чаши наших опасных тайн. Но мои нервы были натянуты струной, и я резко оборвал его:

— Спать. Немедленно.

В его глазах вспыхнул протест, тут же погашенный ледяной усталостью моего взгляда. Он беспомощно обвел взглядом наши суровые лица, понял, что шансов нет, и, поджав тонкие губы, молча удалился. Не детская обида двигала им сейчас — животный страх, исходивший от нас, был заразителен.

И вот мы остались одни. Я открыл кожаную обложку.

Это был не просто дневник. Не компромат. Это была бомба, способная разнести в клочья не только карьеру, но и саму жизнь кардинала де Лоррена. На страницах, испещренных острым, энергичным почерком Брагадина, скрупулезно фиксировалось каждое движение огромных сумм, утекавших из Франции в Венецию и обратно. Здесь были указаны даты, имена курьеров, коды перевода средств через генуэзские и голландские банки, суммы взяток членам Совета Десяти для «лоббирования интересов». И самое главное — детальные отчеты о закупках оружия и подрывных материалов для заговорщиков-фрондёров, с указанием мест складирования во Франции. Все это было адресовано или одобрено герцогом де Лорреном.

Луи свистнул сквозь зубы, откинувшись на спинку стула.

— Ну, привет, родной Франции, — произнес он с горькой иронией. — С такими друзьями и врагов не надо. Лоррен устроил нам с тобой, Лео, веселую жизнь. Теперь мы знаем, кому сказать спасибо.

Марко, не отрываясь от листов, кивнул. Его каменное лицо было красноречивее любых слов.

— Это смертный приговор, — хрипло заключил я. — Для него. Или для нас, если эта книга попадет не в те руки.

— Она уже не в тех руках, — мрачно парировал Луи. — Она у нас. И Брагадин уже, наверное, поднял на ноги всех своих ищеек.

Марко наконец поднял голову. Его глаза, узкие щелочки, метнулись к окну, как бы проверяя, не притаился ли кто в темноте.