Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 75 – Натали Карамель

Прошла еще неделя. Вечером я возвращался от Изабеллы Фоскарини. Она была взволнована и благодарна.

— Он меняется, граф, я вижу! Он стал… тише. Задумчивее. Умоляю вас, не бросайте его, когда вас отзовут. Возьмите с собой. Во Францию. Хоть на год.

Я дал слово. Одно дело — отчитываться перед матерью о проделанной работе, другое — оставить необстрелянного юнца с порохом в крови один на один с венецианскими интригами. Да, мы возьмем его.

Изабелла проводила меня до выхода и на прощание, понизив голос, добавила:

— И поспешите, Леонардо. Тучи над вами сгущаются. Здесь вам становится опасно. Добейтесь от своего короля возвращения.

Ее слова висели в сыром вечернем воздухе, пока я шел по пустынным, окутанным туманом улицам. Фонари мерцали, отбрасывая длинные, рваные тени. Я ускорил шаг, рука сама легла на эфес шпаги. Тяжелая дверь нашего палаццо была уже видна в конце узкого переулка, темный провал в стене, сулящий безопасность.

И не зря.

Из тени глубокого дверного портала соседнего здания на меня набросились двое. Я рванул шпагу из ножен, парировал первый удар кинжалом, отскочил к стене, чтобы не окружили. В этот момент сзади, со стороны канала, подбежал еще один.

— Умри! — кто-то прохрипел.

В свете дрожащего фонаря я увидел лицо того, кто напал спереди, и на миг показалось, что я смотрю в искаженное гримасой ярости зеркало: тот же овал лица, разрез глаз, цвет волос. Поразительное, пугающее сходство, игра слепого случая.

Мозг отказывался верить, на миг показалось, что я сражаюсь с призраком или сошел с ума. Холодная волна ужаса прокатилась по спине — это было противоестественно, словно сама Судьба скривила зеркало, чтобы посмеяться надо мной.

И в этот миг, отбивая очередной удар, меня осенила молниеносная, циничная мысль: его смерть — мой шанс. Шанс исчезнуть, стать призраком, пока настоящие убийцы охотятся на тень. Пусть все решат, что это я лежу здесь в темном переулке. Это даст нам время, которого так не хватает.

Яростная ярость придала мне сил. Я пропустил удар, поймал руку нападавшего и, провернув, всадил ему шпагу под ребро. Он хрипло ахнул и осел. Но в тот же миг острая боль пронзила мне плечо — удар кинжалом сзади. Я крутанулся, пытаясь выстоять, почувствовал удар по голове… и мир уплыл в темноту.

Очнулся я от того, что меня тормошили. Надо мной склонились встревоженные лица городской стражи, а рядом, в луже крови, лежал тот самый мертвый двойник. Шепот одного из стражников долетел до моего затуманенного сознания: «Святые угодники… Да это же граф де Виллар! Убили!»

Слух о моей смерти разнесся по Венеции со скоростью чумы. Марко, появившийся в палаццо почти сразу, как меня туда доставили, лишь мрачно ухмыльнулся:

«Жестоко, но гениально. Судьба сама подбросила тебе козырь, и ты им сыграл. Теперь весь город будет искать убийц графа, а настоящий граф в это время тихо исчезнет. Идеальное прикрытие для бегства».

Я кивнул, и это простое движение отозвалось тупой болью в висках и резким проколом в плече. Каждый мускул ныло, напоминая о том, что смерть была не просто слухом, а вполне осязаемым опытом, от которого меня отделили лишь секунды и слепая удача.

Луи, бледный как полотно, уже накладывал мне повязку на плечо. Рана была болезненной, но не смертельной.

Решение пришло мгновенно. Как только я смогу стоять на ногах, мы бежим. Кто нанял убийц? Лоррен, узнавший о пропаже дневника? Брагадин, нашедший ложный след? Или Король-Солнце, решивший таким жестоким способом разорвать неприятную ему дружбу? Неважно. Оставаться — значило подписать себе и всем нам смертный приговор.