Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 71 – Натали Карамель

Марко, словно тень, отделился от нас и растворился в темноте парка, его задача — разведка периметра, поиск точек входа/выхода и сигнал тревоги. Мы с Луи, поправив дорогие, но теперь кажущиеся тесными и неуместными камзолы, направились к свету. Входили, улыбаясь, как гости, запоздавшие из-за капризов Большого канала.

Вечер был в разгаре. Брагадин, увидев нас, двинулся навстречу с широкой, но холодной улыбкой хозяина.

«Граф де Виллар! Месье де Бурбон! Я уже начал беспокоиться!»

«Проклятые гондольеры, синьор, — отмахнулся Луи с привычной небрежностью, уже входя в роль. — Устроили гонки чуть ли не до Кьоджи!»

Брагадин рассмеялся, но его глаза, острые, как иглы, скользнули по нам. Оценивающе. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. «Он что-то подозревает? Или это паранойя?»

Мы включились в водоворот. Легкая болтовня с купцами, членами Совета Десяти (их присутствие заставило мое сердце екнуть), парочкой французских «торговцев», чьи лица мне показались подозрительно знакомыми. Мы кружили. Намеренно. Чтобы каждый запомнил: да, Леонардо де Виллар и его друг Луи де Клермон здесь. Они веселятся, пьют, никуда не исчезают. Луи шутил, смеялся громче всех, притягивая взгляды. Я подыгрывал, но мой взгляд то и дело скользил к часам на камине. Время текло, как расплавленный свинец.

Первым исчез Луи. Легким кивком и фразой «Ох, это шампанское! Где тут укромный уголок?» он юркнул в сторону коридора, ведущего в правое крыло. Моя очередь настала минут через пять. Я поймал взгляд Луи, уже вернувшегося и снова окруженного слушателями. Он едва заметно кивнул в сторону левого крыла и поднес палец к виску — знак: Чисто. Охраны нет. Я извинился перед дамой, с которой только что танцевал, сославшись на духоту, и направился к дверям левого крыла.

Тишина здесь была гнетущей после шума зала. Длинный, слабо освещенный коридор. Двери спален… и в конце — массивная дубовая дверь. Кабинет. Я прислушался. Тишина. Дверь поддалась беззвучно — видимо, масляные петли были ухожены. Внутри пахло дорогим табаком, воском и… властью.

Кабинет был просторным, мрачноватым. Массивный стол. Кресла. Книжные шкафы. Картины в темных рамах. Я быстро окинул взглядом. Где? Где?! Марко был прав — ничего на виду. Я начал методично, но с бешено колотящимся сердцем:

Стол: выдвижные ящики — пустые или с безобидными бумагами, счетами. Потайных отделений нет — простучал.

Пол: половицы крепкие, не прогибаются, щелей нет.

Шкафы: книги — классика, история, экономика. Ничего подозрительного. Задние стенки глухие.

Вазы, статуэтки: пустые или с пеплом.

Картины: снял две. Гладкая стена. Ни сейфов, ни щелей.

Шаги в коридоре!

Я едва успел юркнуть под массивный стол, затянутый до пола тяжелой скатертью. Сердце колотилось так, что, казалось, слышно на весь дом. Дверь открылась. В кабинет вошли. Два человека? Один? Шаги были тяжелыми. Прошли к столу. Постояли. Мое дыхание замерло. Пальцы инстинктивно сжали рукоять пистолета. «Если найдут…» Мысли метались. «Стрелять? Прорываться?»

Потом шаги раздались снова — уходили. Дверь закрылась. Я вылез, мокрый от холодного пота. Времени катастрофически мало!

Отчаяние начало подкрадываться. Куда мог спрятать такой хитрый лис, как Брагадин? Я огляделся снова. И мой взгляд упал на… окно. Большое, с видом на парк, с тяжелой бархатной портьерой. Окно было моим потенциальным путем к бегству, если Марко подаст сигнал. Я подошел к нему, проверяя запор. И тут увидел. Не на окне, а возле него. Под толстым слоем пыли на карнизе глубокого оконного проема лежал… фолиант. Тяжелый, в потертом кожаном переплете без опознавательных знаков. Он был аккуратно придвинут к стене, почти невидимый из комнаты. Гениально просто. Кто полезет в пыль на карниз?