Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 28 – Натали Карамель

Елена шла, глядя на золотящиеся на солнце фасады Версаля. Минутное успокоение, дарованное рисованием, испарилось. Письмо тетушке было в пути. Но вокруг нее были люди — преданная Мари, талантливая и искалеченная Колетт, и капитан, который только что получил невольный удар в самое сердце своей солдатской чести. Она чувствовала их боль, их страх, их стыд. И это бремя давило не меньше, чем угроза со стороны Лоррена или загадки Короля. Она была не просто пешкой в Большой Игре. Она была центром маленького, хрупкого мира, который нужно было защитить любой ценой. И ответа от тетушки все не было.

Утро. Солнечный луч, пробившийся сквозь тяжелые шторы, казался не обещанием дня, а лучом прожектора, высвечивающим мою клетку. Я еще лежала, пытаясь уцепиться за остатки сна, где не было Версаля, когда стук в дверь врезался в тишину.

— Мадам, — голос Мари звучал неестественно высоко. — Посланец от Его Величества.

Сердце упало куда-то в ледяную бездну. Я встала, обернувшись в пеньюар, как в доспехи. Мари подала тонкий лист бумаги с королевской печатью. Приглашение. На обед. Сегодня. Не просьба. Приказ.

Весь процесс подготовки к этому обеду был похож на облачение для казни. Мари и Колетт двигались как тени, их лица напряжены. Каждое прикосновение гребня к волосам, каждое стягивание корсета отзывалось внутренней дрожью. «Зачем?» Этот вопрос гвоздем сидел в мозгу. Зачем королю видеть меня снова? После вчерашнего предупреждения от Ментенон, после моего письма тетушке, которое, казалось, утонуло в бездне дворцовых коридоров…

Капитан де Ларю ждал у дверей. Его взгляд, обычно острый и оценивающий, сегодня был… осторожным? Или это мне мерещилось? Он молча проводил меня по знакомым уже, но от этого не менее враждебным коридорам. Каждый шаг отдавался эхом в пустоте под грудной клеткой.

Зал для «небольшого обеда» оказался заполнен людьми. Шум голосов, смех, звон хрусталя — все это было фальшивой декорацией, скрывающей холодный расчет. Знакомые и незнакомые лица, фавориты, придворные, блещущие драгоценностями и лицемерием. И среди них… он.

Герцог де Лоррен. Он стоял у высокого окна, беседуя с кем-то, но его взгляд тут же нашел меня, как гончая находит дичь. Холодный, маслянистый, полный невысказанной угрозы и… чего-то еще, от чего меня тошнило. Самоуверенности хищника, знающего, что добыча уже в капкане.

Рассаживались. И как по злому умыслу — нет, не по умыслу, по четкому указанию свыше — его место оказалось рядом с моим. Он галантно подвинул стул, его пальцы едва коснулись спинки, и я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Мадам де Виллар, — его голос был низким, бархатистым, как шкура змеи. — Какая неожиданная и приятная… соседственность. Версаль полон сюрпризов, не правда ли?

Я кивнула, не в силах выдавить ни слова. Сев, я вцепилась руками в край стола под скатертью, чтобы скрыть дрожь. Он наливал мне вина, его рука с тяжелым перстнем намеренно задерживалась рядом с моим бокалом. Запах его одеколона — дорогой, пряный — смешивался с ароматом еды и вызывал спазм в горле.

Обед был пыткой. Он говорил. О погоде, о последних сплетнях. Каждое слово было шипом, обернутым в шелк. Он наклонялся чуть ближе, чем прилично, его дыхание касалось моей щеки, когда он делал вид, что хочет расслышать мой тихий ответ. Я отвечала односложно, глотая комки пищи, которые не лезли в горло. Внутри все кричало, рвалось наружу, но я держалась. «Играйте по правилам Версаля… И тогда… возможно, ваш граф вернется… живым.» Слова Ментенон звенели в ушах громче хора придворных.