Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 31 – Натали Карамель

— Я сейчас, — сказала я чужим голосом.

Я выбрала платье. Самое скромное. Темно-серое, почти траурное, без кружев, без вышивки. Не привлекать внимания. Слиться с тенями. Мари и Колетт помогали молча, их пальцы дрожали. Капитан де Ларю ждал у дверей. Его взгляд, встретившись с моим, стал жестче. Он видел страх. Он понял.

Апартаменты мадам де Дюбарри были воплощением роскоши: позолота, зеркала, шелк, цветы, аромат дорогих духов и власти. Но воздух был густым, спертым от интриг. Сама графиня восседала как императрица в кресле, окруженная стайкой молоденьких, ярких девушек — ее свита, ее «гарем», ее потенциальные соперницы или жертвы. Все замолчали, когда я вошла. Десятки глаз — любопытных, оценивающих, враждебных — впились в меня.

— Ах, наша новоприбывшая звездочка! — голос Дюбарри был сладким, как сироп, но с металлическим привкусом. — Подойдите же, мадам де Виллар. Не прячьтесь в тени.

Я подошла, сделала реверанс. Чувствовала себя мухой, попавшей в паутину.

— Какое… скромное платьице, — протянула графиня, окидывая меня взглядом с ног до головы. Ее улыбка не добралась до глаз. — Но лицо… лицо милое. Очень. — Она сделала паузу, давая словам повиснуть. — В Версале, милочка, ночи бывают ледяными. Особенно когда муж… в отъезде. — Вокруг раздался сдавленный смешок. — Холодно одной в такой огромной постели, правда? Может, стоит… завести себе теплого мужичка? Для согрева? — Ее глаза сверкнули холодным аметистом. — А то как бы не замерзнуть насмерть… или не наделать глупостей от тоски.

Кровь ударила мне в лицо, потом отхлынула, оставив ледяное бесчувствие. «Завести мужичка». Это не совет. Это приговор. Это намек на то, что компромат уже готовят. Что могут подбросить кого угодно в мою постель и обвинить в разврате. Ужас сковал горло. Они могут сделать это. Силком. И никто не поверит, что это не я.

— Я… привыкла к холоду, мадам, — прозвучал мой голос, удивительно тихий, но не дрогнувший. — И глупости… не в моем характере.

Дюбарри рассмеялась — звонко, но фальшиво.

— О, милая невинность! Как это трогательно! Но здесь, увы, не монастырь. — Она отхлебнула кофе из крошечной фарфоровой чашки. — Знаете что? Чтобы вам не было так одиноко и… холодно, вы побудете сегодня при мне. Поможете мне одеться к выходу, составите компанию. Да и… другие мелочи по хозяйству поможете. — Ее взгляд стал острым, как бритва. — Я чувствую, мы с вами… подружимся. Вы ведь не откажетесь от такой чести?

Это не было вопросом. Это был приказ. Отказ — немедленная опала, а может, и хуже. Я видела торжество в глазах ее свиты. Новенькую поставили на место. Сделали служанкой.

— Я… польщена вашим доверием, мадам, — прошептала я, опуская глаза, чтобы скрыть ненависть и унижение. «Играй, Елена. Играй, чтобы выжить».

День превратился в кошмар наяву. Я была тенью графини. Подавала ей шпильки, когда ее укладывали в невероятную прическу, вдыхая удушливую смесь пудры, духов и ее пота. Мои пальцы путались в кружевах ее нижних юбок, когда я помогала облачать ее в очередной шедевр портного, стоивший, наверное, годового дохода с наших земель. Я держала зеркало, пока она любовалась собой. Я стояла в углу, пока она принимала гостей, ее громкий, властный смех резал слух.

А потом… самое унизительное. Когда свита вышла, графиня томно потянулась.