Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 58 – Натали Карамель

Прежде чем я успела открыть рот, Лоррен плавно повернулся к ней, его улыбка была обворожительной и смертельно опасной.

— Мадам, вы, как всегда, проницательны, — сказал он мягко, но так, что его слова прозвучали громче любого крика. — Но монетка — вещь преходящая. А вот истинный бриллиант, — он кивнул в мою сторону, — всегда узнаваем по глубине сияния и безупречной огранке. Он затмевает мишурный блеск, не правда ли? — Его взгляд скользнул по её, несомненно, дорогому, но меркнущему рядом с моим нарядом, платью. Дюбарри побледнела.

Другой укол последовал от молоденькой графини:

— Говорят, мадам, вы так искусно рисуете? Как мило! Надеюсь, вы не рисуете… компрометирующие эскизы? Ведь в Версале так много сплетников.

Лоррен снова вступил в бой, отхлёбывая вино:

— Талант мадам Виктории многогранен, графиня. Она рисует красоту, а не уродство. В отличие от некоторых, чей единственный талант — видеть грязь там, где её нет. — Его голос был спокоен, но в глазах вспыхнул ледяной огонь. Графиня сглотнула и потупилась.

Он был моим щитом и мечом. Неутомимым, блестящим, смертоносным для моих обидчиков. Он парировал каждую колкость, каждый намёк с изяществом фехтовальщика и яростью медведя, защищающего добычу. И при этом постоянно смотрел на меня. И я дарила ему взгляды. Лёгкие, ободряющие улыбки. Раз, другой — нежное, мимолётное прикосновение кончиками пальцев к его рукаву, когда он особенно эффектно разбил аргумент какой-то язвительной маркизы. Он вздрагивал от моего прикосновения, как от удара током, его глаза загорались безумным восторгом. Я видела, как он тает, как его железная воля размягчается под моим взглядом, как его острый ум слегка затуманивается страстью и тщеславием.

И тогда он совершил ошибку. Роковую.

Наклонившись ко мне под предлогом подать блюдо, он прошептал на ухо так близко, что его губы почти коснулись моей кожи, а горячее дыхание обожгло:

— Смотрите на них… На этих ничтожеств. Они недостойны лицезреть вас. Вы… вы должны быть королевой. Единственной. Истинной. Только вы.

Воздух перехватило. Измена. Чистейшей воды. Шёпотом, но в нескольких шагах от короля! Его слова были не просто комплиментом. Это было отрицание власти того, кто сидел во главе стола. Отрицание мадам де Ментенон. Бред воспалённого тщеславием ума или… проговорка? Страшная, невероятная глупость.

Я не дернулась. Не отпрянула. Внутри всё сжалось в ледяной ком, но на лице расцвела самая ослепительная, самая искренняя на вид улыбка. Я повернулась к нему, глядя прямо в его затуманенные страстью глаза, и прошептала в ответ, тоже почти касаясь губами его уха:

— Вы мечтатель, герцог… Опасный мечтатель. — Но в моём тоне не было упрёка, только восхищённая игривость, обещание разделить его безумные фантазии. Я улыбалась ему во все свои 32 зуба, сияя, как его бриллианты.

Он воспринял это как поощрение. Как согласие. Его лицо осветилось блаженством победителя. Он был уверен, что покорил не только тело, но и разум, что я готова последовать за ним хоть на край света, хоть на эшафот. «Ещё чуть-чуть», — читалось в его взгляде, — «и богатая графиня де Виллар, эта гордая красавица, будет моей женой, моим трофеем, моей королевой в его павшем королевстве».

Остаток ужина он сражался за меня с удвоенной яростью и элегантностью. Он был неподражаем. Рыцарь в сияющих доспехах своего положения и ума. Весь Версаль понял окончательно: я — его фаворитка. Не просто мимолётная прихоть, а избранная. Объект его страсти, его защиты, его безрассудной щедрости. И мне теперь лучше не переходить дорогу. Его тень, его гнев были страшнее королевского.